рационалист насилует себя такой непосильной мыслительной работой. Едва ли он 
всегда выступает как честный аналитик, препарирующий ситуацию до мельчайших ее 
деталей. И как быть с тем, что рационалист должен владеть всем необходимым 
арсеналом такой мыслительной препарации, грамотно и осознанно им пользоваться. 
Он должен уметь быть рационалистом.
   Бесспорно, что рациональность предстает как наиболее адекватное средство 
проникновения на теоретический уровень исследования, где за шелухой явлений, 
видимости и кажимости исследователь пытается распознать сущность, основу, 
причину и закономерность данного феномена. Рациональность — это своеобразный 
код проникновения в теоретический мир, где мышление находит идентичные способы 
распознавания скрытых связей и взаимодействий. Но как провести грань, как 
отличить уровень научной работы с теоретическими идеальными объектами от 
неудержимого фантазирования и разгулявшегося воображения. Последние вряд ли 
могут быть отнесены по ведомству рациональных. Интуиция, воображение, фантазия 
всегда считались внерациональными способами постижения мира. Получается, что 
рациональным может быть не любое мысленное конструирование идеальных объектов, 
не любое создание идеальных миров, но лишь то, которые отвечает каким-то 
параметрам, критериям, требованиям.
  Из тезиса И. Канта о том, что законы чистого разума имеют абсолютную 
общезначимость, следует, что всякое вообразимое существо, пусть
134

это будет даже ангел, если оно претендует на рациональность, должно подчиняться 
одним и тем же законам мышления. Тогда рациональность, как и утверждают словари 
и справочники, означает способность мыслить и действовать на основе разумных 
норм, а в широком смысле — соответствие деятельности разумным правилам. 
Красивое утверждение, что клавиатура, организованная категориями и формами 
интуиции, способна к созданию не одного-единственного мотива, а многочисленных 
мелодий и разнообразных вариаций, совершенно справедливо. Но оно образно 
свидетельствует о многочисленных трансформациях рациональности (будет много 
мелодий разных стилей) даже в рамках ее понимания как абсолютной общезначимости.
 И в этом случае исходная и удобная модель понимания рациональности как 
общезначимости оказывается всего лишь рабочей гипотезой.
  Различные модели рациональности. Современные методологи, фиксируя различные 
типы рациональности: закрытую, открытую, универсальную, специальную, мягкую, 
сверхрациональность и пр., а также особенности социальной и коммуникативной, 
институциональной рациональности1, склонились к принятию полисемантизма, 
многозначности понятия «рациональность». Ее смысл может быть сведен:
1) к сферам природной упорядоченности, отраженной в разуме;
2) способам концептуально-дискурсивного понимания мира;
3) совокупности норм и методов научного исследования и деятельности.
   Именно последнее, как очевидно, и приводит к возможности отождествления 
рациональности и методологии науки. И здесь рассуждения достаточно просты. По 
мнению Н. Моисеева, «реальность (точнее — восприятие человеком окружающего, 
которое его сознание воспринимает как данность) порождала рациональные схемы. 
Они, в свою очередь, рождали методы, формировали методологию. Последняя 
становилась инструментом, позволявшим рисовать картину мира — Вселенной 
(универсум) — рациональным образом»2. В. Швырев в статье «Рациональность в 
современной культуре» фиксирует «концептуальный кризис в интерпретации понятия 
«рациональность», который обнаруживается в современных дискуссиях по этой 
проблеме и связан с конкретной исторической формой рациональности, а именно с 
тем классическим представлением о рациональности, которое восходит к эпохе 
Нового времени и Просвещения. Современный кризис рациональности — это, конечно, 
кризис классического представления о рациональности», — отмечает автор^. Он 
обусловлен потерей ясных и четких идейнд-кониептуальных ориентиров, которыми 
характеризовалось классическое сознание вообще. Сквозь призму классической 
рациональности мир представал как законосообразный, структурно-организованный, 
упорядоченный, саморазвивающийся.
   В современной философий науки научная рациональность рассматривается как 
высший и наиболее аутентичный требованиям законосообразности тип сознания и 
мышления, образец для всех сфер духовной культуры. Рациональность 
отождествляется с целесообразностью. Рациональный способ вписывания человека в 
мир опосредован работой в идеальном плане.
135

Рациональность ответственна за специальные процедуры трансформации реальных 
объектов в идеальные, существующие только в мысли.
   Говоря об открытии рациональности, имеют в виду способность мышления 
работать с идеальными объектами, способность слова отражать мир 
разумно-понятийно. В этом смысле открытие рациональности приписывают античности.
 Но если деятельность по конструированию идеальных объектов может уходить в 
бескрайние полеты фантазии, то научная рациональность, т.е. мысленное 
конструирование идеальных объектов, которое признает наука, ограничивает данную 
свободу мысли. Ей нужны знания, пригодные для практического использования, а 
следовательно, она признает лишь те идеальные объекты и процедуры, которые 
непосредственно или опосредованно, актуально либо потенциально сопряжены с 
практической значимостью для жизнедеятельности людей.
   С одной стороны, научную рациональность связывают с историей развития науки 
и естествознания, с совершенствованием систем познания и с методологией. В этом 
отождествлении рациональность словно «покрывается» логико-методологическими