отражение в одноименном труде Р. Мертона. Работа «Амбивалентность ученого»2, 
увидевшая свет в 1965г., фиксировала наличие противоположно направленных 
нормативных требований, на которые ориентируются ученые в своей деятельности. 
Противоположность норм и контрнорм сказьшалась практически в каждом моменте 
научного исследования. К примеру, ученому надлежит как можно быстрее сделать 
свои результаты доступными для коллег. Однако он обязан тщательно и не торопясь 
проверить свои результаты перед их публикацией, чтобы в них не проскользнула 
ошибка. Далее, ученый должен быть восприимчивым по отношению к новым идеям и 
веяниям. Но при этом он призван отстаивать свои научные принципы и не 
поддаваться интеллектуальной моде. От ученого требуется знать все относящиеся к 
области его интересов работы предшественников и современников. Вместе с тем он 
намерен сохранять самостоятельность мышления, и его эрудиция не должна влиять 
на оригинальность его взглядов. Ученому необходимо стремиться вписать добы-
95

тые им результаты в сокровищницу науки, однако с самого начала он должен быть 
скептически настроенным ко всем добытым в рамках предшествующей парадигмы 
знаниям. Таким образом, амбивалентность ценностно-нормативной структуры науки 
всегда ставит ученого перед дилеммой: с одной стороны, жить и работать на благо 
человечества, с другой — в условиях, когда результаты его исследований 
смертоносны и разрушительны, не взваливать на себя бремя ответственности за 
последствия их использования.
   Очень часто обращают внимание на то, что хоть подлинные ученые и 
представляют собой личности энергичные, большинство из них испытывают большие 
сложности в повседневном бытии, они, как говорится, «не от мира сего». В быту 
они не всегда рациональны и, как малые дети, нуждаются в уходе и опеке, ибо 
мысль их устремлена в научные дали-горизонтали.
  Ученый — это тот, кто превосходит по своему интеллекту средний тип, кто в 
принципе отвращен от лжи, кто, не впадая в отчаяние, терпеливо идет по пути 
поиска и обнаружения истины. Образ мыслей ученого избегает путаницы смешения 
понятий, но признает взаимосвязь и взаимозависимость всего существующего. 
Накопление и систематизация знания — ключ к тайникам мыслительной лаборатории 
ученого. Критический пересмотр и новая оценка традиции есть механизм движения 
вперед. Обильные, но хаотичные знания не позволяют отделить ценное от 
бесполезного, извлечь реальную и практическую пользу. Все это ставит под вопрос 
подлинные достижения. И потому процедуры классификации, а затем и выявление 
основополагающих принципов столь необходимы, ибо ведут к упорядочиванию 
обширных, но несистематизированных знаний. В результате подобных процедур 
ученый говорит: «Моя точка зрения на мир состоит в утверждении, что... И она 
непрерывно подтверждается как предшествующими знаниями, так и существующими 
опытными данными, а также на основании внутреннего диалога с самим собой».
   Однако если для современного ученого есть «проблема разума, случая, 
рационального выбора», то «проблемы сердца» для него не существует. Будь для 
ученого важно именно это, он стал бы не физиком, а лириком.
   Обратим внимание на модель, которую предлагает Дж. Холтон, опираясь на 
высказывания А. Эйнштейна о мотивах, движущих учеными: «Ученый, мыслитель или 
художник для того, чтобы скрыться от хаоса мира, образованного опытом, создает 
«упрощенный ясный образ мира», помещая в него «центр тяжести своей 
эмоциональной жизни»3. Ученый убеждает себя в том, что объект исследования 
представляет собой нечто целое, самодостаточное. Взаимосвязи объекта, 
оборванные жесткими рамками эксперимента, оцениваются как второстепенные, не 
влияющие на полученные результаты. Ученый вынужден идеализировать объект, так 
как в противном случае он не сможет провести эксперимент, т.е. поставить перед 
природой некоторые сформулированные им вопросы и получить от нее 
удовлетворяющие его ответы. А если все это происходит именно так, то о 
предсказаниях и прогнозах, построенных на данных предпосылках,
96

можно говорить с огромной степенью вероятности. Ученый вряд ли может 
предсказать все последствия, вызванные вмешательством в природу.
  Масса сложностей и проблем связана и с процедурой интерпретации, поскольку то,
 что увидел или понял ученый, требует своего лингвистического оформления. Таким 
образом, ученый вынужден вступить в царство языковых норм и форм. Здесь фактор 
различия интерпретации указывает на то, где и как учился ученый, что у него за 
душой, какая перспектива видится ему в частном, единичном эксперименте. Эти и 
множество подобных проблем объединены одним тезисом — о социальной природе 
научного познания, социальной обусловленности деятельности ученого.
  Анализ высказываний ученых, проведенный Н. Гильбертом и М. Мак-леем, привел к 
выводу: «Вариабельность суждений — их неотъемлемое свойство, а не следствие 
методологических неувязок»4. Ученые весьма различно оценивают поведение своих 
коллег, которые иногда отказываются понимать очевидный смысл употребляемых 
терминов и теорий. Ученые крайне непостоянны в своих предпочтениях и мнениях и 
могут даже поменять их на прямо противоположные и перейти в стан 
интеллектуальных противников. В результате берутся под сомнение основания 
великой идеализации: ученый — рыцарь истины, истины единой и объективной. И 
когда в споре все-таки рождается истина, она представляет собой определенный 
консенсус, который достигают ученые, несмотря на разногласия, различные мнения 
и взаимоотрицающие позиции.
  Таким образом, труд ученого и проблема достижения консенсуса дополняют его 
портрет. На одном полюсе — требуемое единодушие по поводу содержания теории,