«инофондом» идей, в нем очень остро нуждается как интеллектуальная элита, так и 
многочисленная армия ученых.
  Достаточно часто звучит заявление, что традиционная наука, сделав ставку на 
рационализм, завела человечество в тупик, выход из которого может подсказать 
вненаучное знание. К вненаучным же дисциплинам относят те, практика которых 
основывается на иррациональной деятельности — на мифах, религиозных и 
мистических обрядах и ритуалах. Интерес представляет позиция современных 
философов науки и, в частности, К. Фейерабенда, который уверен, что элементы 
нерационального имеют право на существование внутри самой науки.
  Развитие подобной позиции можно связать и с именем Дж. Холтона, который 
пришел к выводу, что в конце прошлого столетия в Европе возникло и стало 
шириться движение, провозгласившее банкротство науки. Оно включало в себя 4 
наиболее одиозных течения ниспровергателей научного разума:
1) течения в современной философии, утверждавшие, что статус науки не выше 
любого функционального мифа;
2) малочисленную, но довольно влиятельную в культуре группу отчужденных 
маргинальных интеллектуалов, например А. Кестлер;
3) настроения научного сообщества, связанные со стремлением отыскать 
соответствия между мышлением «Нового века» и восточным мистицизмом, отыскать 
выход из интеллектуального анархизма наших дней к «хрустально-чистой власти»;
4) радикальное крыло научного направления, склонного к высказываниям, 
принижающим значение научного знания, типа «сегодняшняя физика — это всего лишь 
примитивная модель подлинно физического»3.
  Мнение о том, что именно научные знания обладают большей информационной 
емкостью, также оспаривается сторонниками подобной точки зрения. Наука может 
«знать меньше», по сравнению с многообразием вненаучного знания, так как все, 
что она знает, должно выдержать жесткую проверку на достоверность фактов, 
гипотез и объяснений. Не выдерживающее эту проверку знание отбрасывается, и 
даже потенциально истинная информация может оказаться за пределами науки.
  Иногда вненаучное знание именует себя как Его Величество Иной способ 
истинного познания. И поскольку интерес к многообразию форм вненаучного знания 
в последние годы повсеместно и значительно воз-
79

рос, а престиж профессии инженера и ученого значительно снизился, то напряжение,
 связанное с тенденцией ухода во вненауку, возросло.
  Знание и вера. Знание претендует на адекватное отражение действительности. 
Оно воспроизводит объективные закономерные связи реального мира, стремится к 
отбрасыванию ложной информации, к опоре на факты. Знание делает истину 
доступной для субъекта посредством доказательства. Знание рассматривается как 
результат познавательной деятельности. С глаголом «знать» связывают наличие той 
или иной информации либо совокупность навыков для выполнения какой-нибудь 
деятельности. Считается, что именно научное знание говорит от имени истины и 
позволяет субъекту с определенной мерой уверенности ею распоряжаться. Научное 
знание как способ приобщения субъекта к истине обладает объективностью и 
универсальностью. В отличие от веры, которая есть сознательное признание 
чего-либо истинным на основании преобладания субъективной значимости, научное 
знание претендует на общезначимость.
   Вера— это не только основное понятие религии, но и важнейший компонент 
внутреннего духовного мира человека, психический акт и элемент познавательной 
деятельности. Она обнаруживает себя в непосредственном, не требующем 
доказательства принятии тех или иных положений, норм, истин. Как 
психологический акт, вера проявляется в состоянии убежденности и связана с 
чувством одобрения или неодобрения. Как внутреннее духовное состояние — требует 
от человека соблюдения тех принципов и моральных предписаний, в которые он 
верит, например: в справедливость, в нравственную чистоту, в мировой порядок, в 
добро.
  Понятие веры может полностью совпадать с понятием религии и выступать как 
религиозная вера, противоположная рациональному знанию. Религиозная вера 
предполагает не доказательство, а откровение. Слепая вера ничем не отличается 
от суеверия. Проблема взаимоотношения знания и веры активно обсуждалась 
средневековыми схоластами. Вера основывалась на авторитете догматов и традиции. 
Считалось необходимым познать в свете разума то, что уже принято верой. «Credo, 
ut intelligam» — «Верую, чтобы познать», — гласит латинское изречение. Ему 
вторит христианское: «Блажен не видящий, но знающий».
   Соотношение знания (разума) и веры не может быть решено в пользу одной или 
другой компоненты. Как знание не может заменить веру, так и вера не может 
заменить знание. Нельзя верой решить проблемы физики, химии, экономики. Однако 
вера как доинтеллектуальный акт, досозна-тельная связь субъекта с миром 
предшествовала появлению знания. Она была связана не с понятиями, логикой и 
разумом, а с чувственно-образным фантастическим восприятием мира. Религия— это 
вера в сверхъестественное.
   Если вера отрывалась от религиозной принадлежности, то в составе 
познавательного процесса она обозначала убежденность в правоте научных выводов, 
уверенность в высказанных гипотезах, являлась могучим стимулом научного 
творчества. Мы верим в существование внешнего мира, в трехмерность пространства,
 необратимость времени, верим в науку. Вера есть бездоказательное признание 
истинным того или иного явления. В свя-
80