Алхимические же эксперименты над собственной духовной сферой, так называемая 
трансмутация души, также была сопряжена со многими опасностями. Ей 
сопутствовало не только желательное развитие паранормальных способностей, но и 
серьезные психосоматические расстройства.
  Средневековье знало семь свободных искусств — триумвпум: грамматика, 
диалектика, риторика; квадриум: арифметика, геометрия, астрономия, музыка. 
Каждый ученый был обязан владеть всеми этими науками-искусствами. В XII—XIII вв.
 были известны тексты арабоязычных ученых, посвященные естественнонаучным 
изысканиям, широко употреблялись арабские цифры. Но в науке господствовал 
схоластический метод с его необходимым компонентом — цитированием авторитетов, 
что лишало первостепенной значимости задачу по исследованию естества, фюзис, 
Природы.
   Когда проводят компаративистский (сравнительный) анализ средневековой науки 
с наукой Нового времени, то основное отличие видят в изменении роли индукции и 
дедукции. Средневековая наука, следуя линии Аристотеля, придерживалась дедукции 
и оперировала путем заключений из общих принципов к отдельным фактам, тогда как 
новая наука (после 1600 г.) начинает с наблюдаемых отдельных фактов и приходит 
к общим принципам с помощью метода индукции. Дедукцию истолковывают иногда и 
как процесс нисхождения, который начинается от чего-то наиболее общего, 
фундаментального и .первичного и растекается на все остальное. В такой 
интерпретации весьма узнаваемо сходство дедукции и эманации, предполагающей 
истечение из лона порождающего характеристик, особенностей и сущностей более 
простого порядка.
   В рамках же официальной доктрины средневековья главенствуют вера и истины 
откровения. Разум теряет роль главного арбитра в вопросах истины, ликвидируется 
самостоятельность природы, Бог, благодаря своему всемогуществу, может 
действовать и вопреки естественному порядку.
   Теологическая ориентация средневековья очень хорошо прослеживается в 
текстуальном анализе идей великих мыслителей того времени. Так,
66

в высказывании Тертуллиана (ок. 160 — после 220) отмечается: «...напрасны 
потуги философов, причем именно тех, которые направляют неразумную 
любознательность на предметы природы прежде, чем на ее Творца и Повелителя...». 
Ведь «философы только стремятся к истине, особенно недоступной в этом веке, 
христиане же владеют ею. <...> Ибо с самого начала философы уклонились от 
источника мудрости, т.е. страха Божьего»1-1.
  Истина оказывалась в полном ведении Божества, так что «христиане должны 
остерегаться тех, кто философствует сообразно стихиям мира сего, а не сообразно 
Богу, которым сотворен сам мир», — подчеркивал Августин14. Средневековье 
пестрило многообразными аргументами и подходами, опровергавшими возможность 
истинного познания природы вне божественного откровения. Считалось, что знание, 
перерастающее в науку, — это разумное познание, позволяющее нам пользоваться 
вещами. Науку необходимо подчинять мудрости, доступной лишь божественному 
разуму. Говоря о философах, Августин пишет: «Они твердили: «истина, истина» и 
много твердили мне о ней, но ее нигде у них не было. Они ложно учили не только 
о Тебе, который есть воистину Истина, но и об элементах мира, созданного тобой..
.»15.
  В особом, преимущественном положении находилась логика, ибо, как справедливо 
полагал Боэций, «всякий, кто возьмется за исследование природы вещей, не усвоив 
прежде науки рассуждения, не минует ошибок... Таким образом, размышления о 
логике заставляют прийти к выводу, что этой столь замечательной науке нужно 
посвятить все силы ума, чтобы укрепиться в умении правильно рассуждать: только 
после этого сможем мы перейти к достоверному познанию самих вещей»16. Он 
понимал логику как рациональную философию, которая служит средством и орудием и 
с помощью которой получают знание о природе вещей.
  Логику как науку о доказательстве в рассуждениях ценил очень высоко Пьер 
Абеляр, утверждавший, что наука логики имеет большое значение для всякого рода 
вопросов и что первым ключом мудрости является частое вопрошание17.
  Пожалуй, в окончательном виде кредо средневековья было сформулировано пером 
Фомы Аквинского: «...необходимо, чтобы философские дисциплины, которые получают 
свое знание от разума, были дополнены наукой, священной и основанной на 
откровении. <...> Священное учение есть такая наука, которая зиждется на 
основоположениях, выясненных иной, высшей наукой; последняя есть то знание, 
которым обладает Бог, а также те, кто удостоен блаженства... Эта наука— 
теология, к другим наукам она прибегает как к подчиненным ей служанкам»18.
  Таким образом, в средневековье оформился специфический и решающий критерий 
истинности, а именно ссылка на авторитет, которым в контексте средневековой 
культуры был Бог.
  Начало эпохи Возрождения было отмечено подъемом интереса к математике. 
Известна, например, «Сумма арифметики, геометрии, пропорции и 
пропорциональности» флорентийского математика Луки Пачоли (ок. 1445 — позже 
1509). В ней автор подводил итог всему математическому знанию, а также с новой 
силой утверждал тезис античного математика
67

Филолая и других пифагорейцев о том, что математика отражает всеобщую 
закономерность, применяемую ко всем вещам.
  П. Гайденко оценивает средневековую науку так: «...научное знание в средние 
века имеет характерные особенности. Прежде всего оно выступает как правила, в