каждая попытка завладеть магическими священными книгами, а тем более 
употреблять их для каких-либо целей. Этим объясняется и ставшее известным 
изречение древнеегипетский жрецов: «Все для народа, но через народ ничто». И.П. 
Шмелев делает предположение, что если в Древнем Египте жезлы были инструментами 
фиксации знания, то не указывает ли их геометрия на шифр, заложенный в самих 
жезлах? Сравнивая иероглифы и рисунки на уцелевших композициях комплекса 
древних панелей из захоронения древнеегипетского зодчего Хеси-Ра, можно 
получить аргументированные свидетельства того, что жезлы являются инструментами 
соразмерности, а следовательно, представление о них только как о символах 
знатности неполно. Впрочем, во многом неполна и недостаточна и сама версия о 
происхождении науки в собственном смысле слова в столь отдаленный период. Хотя 
аналогии возможны. Корпус посвященных весьма напоминает герметичность 
деятельности научных сообществ, вход в которые также закрыт для профанов. 
Принцип наставничества, научного руководства — действующий принцип в процессе 
подготовки научных кадров. Секретность полученных знаний — требование, весьма 
актуальное и по сей день с учетом последних разработок в сферах генетики и 
клонирова-ния. И вся своеобразная система древнейших знаний, погребенная под
64

толщей мистических иносказаний, интересна тем, что имеет тенденцию к 
воспроизведению и обнаружению своей значимости в новейших, парадоксальных 
открытиях информационных технологий.
  Версия 3 сообщает о возникновении науки в контексте поздней средневековой 
культуры. Иногда возникновение науки относят к периоду расцвета поздней 
средневековой культуры Западной Европы (XII-XIV вв.). В деятельности 
английского епископа Роберта Гроссетеста (1175-1253) и английского 
францисканского монаха Роджера Бэкона (ок. 1214-1292) была переосмыслена роль 
опытного знания.
  Знаменитый трактат Гроссетеста «О свете» лишен упоминаний о Боге, но 
изобилует ссылками на Аристотеля и его трактат «О небе». Гроссетест был 
комментатором «Первой аналитики» и «Физики» Аристотеля. Он широко использовал 
его категориальный аппарат. Медиевисты считают Гроссетеста пионером 
средневековой науки. Ему принадлежат также трактаты «О тепле Солнца», «О 
радуге», «О линиях угла и фигурах», «О цвете», «О сфере», «О движении небесных 
тел», «О кометах». Сопровождающее их математическое обоснование связано с 
символикой цифр: «Форма как наиболее простая и не сводимая ни к чему сущность 
приравнивается им к единице; материя, способная под влиянием формы изменяться, 
демонстрирует двойственную природу и потому выражается двойкой; свет как 
сочетание формы и материи — это тройка, а каждая сфера, состоящая их четырех 
элементов, есть четверка. Если все числа сложить, — пишет Гроссетест, — будет 
десять. Поэтому десять — это число, составляющее сферы универсума»12. 
Гроссетест описывает широко распространенный метод наблюдения за фактами, 
называя его резолюцией, обращается к методу дедукции, а соединение двух 
конечных результатов образует, по его мнению, метод композиции.
  Источники сообщают много удивительного о персоне Роджера Бэкона, в частности 
то, что он пытался смоделировать радугу в лабораторных условиях. Ему 
принадлежит идея подводной лодки, автомобиля и летательного аппарата. Он с 
огромной убеждающей силой призывал перейти от авторитетов к вещам, от мнений к 
источникам, от диалектических рассуждений к опыту, от трактатов к природе. Он 
стремился к количественным исследованиям, к всемерному распространению 
математики. Однако работы неортодоксального монаха-францисканца были сожжены, а 
сам он заточен в тюрьму.
  Типичный образ средневекового алхимика рисует его за неустанной работой в 
лабораторных условиях, где он проводит многочисленные опыты и ставит интересные 
эксперименты в целях добиться трансмутации металлов, отыскать философский 
камень, эликсир жизни. (Заметим, что смысл слова «эксперимент» не тождественен 
современному, а означает свойственные средневековым магам попытки или операции 
комбинирования отдельных единичных процессов.)
  В основу эликсира бралось искусственное золото, над получением которого так 
бились алхимики. Господствовало представление о том, что все металлы 
представляют собой неосуществленное золото, осуществлению которого требуется 
огромный период времени. Алхимик стремился уско-
65

рить процесс «созревания» золота с помощью нагревания раствора из свинца и 
ртути. Очень распространены были алхимические эксперименты над перегонкой 
киновари. При ее нагревании выделялась белая ртуть и красная сера. Такое 
сочетание цветов ассоциировалось со спермой отца и кровью матери. Киноварь, 
воспринимаемая как некое андрогенное начало, в миросозерцании средневековых 
алхимиков способствовала бессмертию. Средневековым символом алхимии была 
совокупляющаяся пара.
  Лабораторная алхимия разделяется на придворную и отшельническую. Придворная 
больше была склонна к механическому достижению эффекта. Отшельническая 
связывала эффект с необходимостью очищения и медитативными практиками. Вместе с 
тем имеются сведения, что реальное применение алхимических препаратов, в 
частности эликсиров жизни, были крайне негативными. В них входили ядовитые 
вещества — ртуть, мышьяк, свинец. Они вызывали сильные формы отравлений, 
галлюцинаций, кожной сыпи и других болезненных проявлений. Поэтому 
неудивительно, что алхимиков преследовали и часто казнили. Хотя положительная 
часть средневековой алхимии закрепила себя в трактатах по фармакологии.