• Взаимоотношения философии и науки являются острой проблемой для современных 
философов конца XX в. Так, Ричард Рорти утверждает, что постепенное отделение 
философии от науки стало возможным благодаря представлению, согласно которому 
«сердцем» философии служит «теория познания, теория, отличная от наук, потому 
что она была их основанием»8. Такая точка зрения подкрепляется ссылкой на 
историко-философскую традицию, где еще от Канта пробивала себе дорогу установка 
заменить философию базисной дисциплиной по основаниям. Это согласовывалось хотя 
бы с тем неявным допущением, что философия всегда лежала в основании или в 
основе чего-либо, а точнее, всего мироздания. Поставленный Кантом вопрос, как 
возможно наше познание, стал программой для всего последующего рационализма — 
доминирующего мироощущения европейской философии. В этом вопросе содержался и 
императив, что за дело должны браться профессионалы, а не любители метафизики, 
и неявное признание того, что от конструирования систем и системок необходимо 
перейти к кропотливому сортированию данных, к отделению объективного содержания 
от субъективных напластований.
• Ретроспективно просматриваются следующие корреляции взаимоотношений философии 
и науки:
- наука отпочковалась от философии;
- философия, стремясь сохранить за собой функции трибунала чистого разума, 
сделала центральной теоретико-познавательную проблематику, проработав ее во 
всех направлениях;
- современная философия мыслится как вышедшая из эпистемо-
логии.
  Можно смело утверждать, что сейчас соотношение изменилось. Современная 
философия мыслится как вышедшая из эпистемологии. То есть философия как 
эпистемология достигла сомоопределенности. По словам Р. Рорти, «Кант сделал три 
вещи, которые помогли философии как эпистемологии становлению самосознания и 
уверенности в себе. Во-первых, отождествив центральную проблему эпистемологии с 
соотношением между двумя равно реальными, но не сводимыми друг к другу видами 
репрезен-
41

таций— «формальным» (концепции) и «материальным» (интуиции),— он сделал 
возможным рассмотрение новых эпистемологических проблем как продолжения проблем 
(проблем разума и универсалий), волновавших античных и средневековых философов. 
Во-вторых, он связал эписте-мологию с моралью в проекте, в котором мораль 
«основывается» на чем-то менее противоречивом и более научном. <...> Кант 
позволил эписте-мологии вступить в роль гаранта моральных предпосылок, которая 
раньше отводилась метафизике. В-третьих, он сделал возможным рассмотрение 
эпистемологии как основополагающей дисциплины, умозрительной доктрины, 
способной к открытию «формальных» или, в более поздней терминологии, 
«структурных», «феноменологических», «грамматических», «логических» или 
«концептуальных» характеристик любой области человеческой жизни. Таким образом, 
он позволил профессорам философии рассматривать себя в качестве председателей 
трибунала чистого разума, способных определять, остаются ли другие дисциплины в 
законных пределах, установленных «структурой» их предмета»9.
• Куайн сосредоточил свои усилия на аргументации отсутствия линии раздела между 
философией и наукой. Он был уверен, что такой прием предполагает, что философия 
может быть заменена наукой. Однако подобный удачный логический ход подстерегает 
вековечный вопрос о том, что не следует множить сущности без надобности. 
Становится непонятным, чем же должна заниматься философия, а чем наука, в чем 
особость и роль естественных наук, на которые всегда ссылались в наиболее 
туманных метафизических спорах, когда философия умолкала и все ожидали услышать 
звучание голосов естествоиспытателей.
• Следует обратить внимание и на то, что наука не содержит внутри себя 
критериев социальной значимости своих результатов. А это означает, что ее 
достижения могут применяться как во благо, так и во вред человечеству. 
Получается, что размышлениями по пово-ду негативных последствий применения 
достижений науки обременена не сама наука, а философия. Именно она должна 
сделать предметом своего анализа рассмотрение науки как совокупного целого в ее 
антропологическом измерении, нести ответственность за науку перед человечеством.
 Достижения науки не могут функционировать в обществе спонтанно и бесконтрольно.
 Функции контроля, упирающиеся в необходимость предотвращения негативных 
последствий наисовременнейших научных и технологических разработок, связанных с 
угрозой существования самого рода Homo sapiens, вынесены во вне, за пределы 
корпуса науки. Однако осуществление их находится не только во власти философов 
и философии. Необходима поддержка институтов государства, права, идеологии, 
общественного мнения. Положительная задача философии состоит в том, чтобы, 
выполняя функции арбитра, оценивающего совокупность результатов научных 
исследований в их гуманистической перспективе, двигаться по логике развития 
научных

исследований, доходя до исходных рубежей. То есть до той точки, где возникает 
сам тип подобных этико-мировоззренческих проблем.
• Философы науки уверены, что коренные изменения в науке всегда сопровождались 
более интенсивным углублением в ее философские основания и «всякий, кто хочет 
добиться удовлетворительного понимания науки XX века, должен хорошо освоиться с 
философской мыслью»10. И хотя философия исключает из своего рассмотрения 
специальные и частные проблемы наук, за ней стоит весь опыт духовного познания 
человечества. Философия осмысливает те стороны личного и общественного