лишь набросок объяснения, состоящий из более или менее смутного указания 
законов и исходных гипотез.
  Обращение к столь распространенному методу понимания, по Гем-пелю, не 
эффективно, хотя и обусловлено тем, что историк старается представить изучаемое 
явление как нечто правдоподобное или «естественное». В истории, как и везде в 
эмпирических науках, объяснение явления состоит в подведении его под общие 
эмпирические законы — таков его общий вывод.
  Гемпель также обращает внимание на широко применяемую процедуру интерпретации,
 приписывания значения, анализу понятий «детерминация» и «зависимость». При 
этом он отмечает, что только установление конкретных законов может наполнить 
общий тезис научным содержанием, сделать его доступным эмпирической проверке и 
обеспечить его объяснительной функцией. Гемпель обращает внимание и на то, что 
исторические исследования часто используют общие законы, установленные в физике,
 химии, биологии. Например, поражение армии объясняют от-
285

сутствием пищи, изменением погоды, болезнями и т.п. Определение дат в истории с 
помощью годичных колец деревьев основывается на применении определенных 
биологических закономерностей. Различные методы эмпирической проверки 
подлинности документов, картин, монет используют физические и химические теории.
 Однако во всех случаях прошлое никогда не доступно прямому изучению и описанию.

   Всячески стараясь подчеркнуть методологическое единство эмпирических наук, 
Гемпель приходит к двум выводам. Это, во-первых, «неоправданность разфаничения 
в эмпирической науке «чистого описания» и «гипотетического обобщения и 
построения теорий», ибо они нераздельно связаны в процессе научного познания; 
во-вторых, вывод о несостоятельности попытки установления четких границ между 
различными областями научного исследования и автономного развития каждой из 
областей.
   В «Логике объяснения» — другой серьезной работе Карла Гемпеля — утверждается,
 что объяснить явления в мире нашего опыта — значит ответить скорее на вопрос 
«почему?», чем просто на вопрос «что?». Это одна из важнейших задач любого 
рационального исследования. Наука всегда стремилась выйти за пределы описания и 
прорваться к объяснению. Акцент на процедуре объяснения — своего рода реакция 
на тезис, выдвинутый первым позитивизмом, в частности О. Контом, который 
призывал описывать и предсказывать. Но если объяснение — одна из главных задач 
науки, то в чем же ее характеристики и основные функции?
  Объяснение опирается на общие законы. Данное положение Гемпель иллюстрирует 
тем, что обращает внимание на пример, когда человеку в лодке часть весла, 
находящаяся под водой, представляется надломанной вверх. Это явление 
объясняется с помощью общих законов — в основном закона преломления и закона 
оптической плотности сред: вода обладает большей оптической плотностью, чем 
воздух. Поэтому вопрос «Почему так происходит?» понимается в смысле: «Согласно 
каким о/бщим законам так происходит?» Однако вопрос «почему?» может возникать и 
по отношению к самым общим законам. Например, почему распространение света 
подчиняется закону преломления? Отвечая на него, представители классической 
физики будут руководствоваться волновой теорией света. Таким образом, 
объяснение закономерности осуществляется на основе подведения ее под другую 
более общую закономерность. На основе этого Гемпель выводит двухчастную 
структуру объяснения:
• экспланандум — описание явления;
• эксплананс — класс предложений, которые приводятся для объяснения данного 
явления8.
   Эксплананс, в свою очередь, разбивается на два подкласса: один из них 
описывает условия; другой — общие законы.
   Экспланандум должен быть логически выводим из эксплананса — таково 
логическое условие адекватности. Эксплананс должен подтверждаться всем 
имеющимся эмпирическим материалом, должен быть истинным— это эмпирическое 
условие адекватности.
   Неполные объяснения опускают часть эксплананса как очевидную. Причинные или 
детерминистские законы отличаются от статистических тем,
286

что последние устанавливают то, что в перспективе определенный процент всех 
случаев, удовлетворяющих данному набору условий, будет сопровождаться явлением 
определенного типа.
  Гемпель прав в том, что принцип причинного объяснения срабатывает и в 
естественных, и в общественных науках. Он даже предлагает устранить формальное 
различие между мотивационным и причинным объяснением. Объяснение действий в 
терминах мотивов агента иногда рассматривается как особый вид телеологического 
объяснения. Но термин «телеологическое» ошибочен, если он не подразумевает 
причинного объяснения. Тем не менее телеологическое объяснение совершенно 
необходимо, особенно в биологии, так как оно состоит в объяснении характеристик 
организма посредством ссылок на определенные цели, которым эти характеристики 
служат. Они существенны для сохранения жизни организма или сохранения вида.
  Гемпель предпринимает очень любопытное оправдание телеологических объяснений. 
«Возможно, — пишет он, — одной из причин устойчивости телеологических 
рассуждений в биологии является плодотворность телеологического подхода как 
эвристического: биологические исследования, будучи психологически мотивированы 
телеологической ориентацией в плане поиска целей в природе, часто приводят к