Налицо попытки разработать теории, суммирующие типичные методологические 
достижения или просчеты, например, теория ошибок, теория измерений, теория 
выбора гипотез, теория планирования эксперимента, теория многрфакторного 
анализа. Все эти теории базируются в основном на статистических закономерностях 
и свидетельствуют о концептуализации современной методологии, которая не 
удовлетворяется только эмпирическим исследованием и применением многообразных 
методов, а пытается создать порождающую модель инноваций и сопутствующих им 
процессов.
  Для методологии характерно изучение не только методов, но и прочих средств, 
обеспечивающих исследование, к которым можно отнести принципы, регулятивы, 
ориентации, а также категории и понятия. Весьма актуально на современном этапе 
развития науки, который именуют постнеклассическим, выделение ориентации как 
специфических средств методологического освоения действительности в условиях 
неравновесного, нестабильного мира, когда о жестких нормативах и детерминациях 
вряд ли правомерно вести речь. Можно сказать, что на смену детерминации 
приходят ориентации.
   Весомым компонентом современного методологического исследования являются 
средства познания. Считается, что в средствах познания находит свое 
материальное воплощение специфика методов отдельных наук: ускорители частиц в 
микрофизике, различные датчики, фиксирующие работу органов, — в медицине и т.п.
   Понятия «куматоид», «case studies», «абдукция» кажутся чуждыми слуху, 
воспитанному на звучании привычных методологических языковых кон-структовА 
Вместе с тем именно они указывают на то, что отличительная особенность 
современного этапа развития методологии заключена во введении принципиально 
новых понятийных образований, которые часто уходят своим происхождением в сферу 
конкретных или частных наук. К таким понятиям можно отнести весьма популярные 
ныне понятия бифуркации, флуктуации, диссипации, аттрактора, а также 
инновационное
22

понятие куматоида. Означая определенного рода плавающий объект (куматоид от 
греч. «волна»), он отражает системное качество объектов и характеризуется тем, 
что может появляться, образовываться, а может исчезать, распадаться. Он не 
репрезентирует всех своих элементов одновременно, а как бы представляет их 
своеобразным «чувственно-сверхчувственным» образом. Скажем, такой системный 
объект, как русский народ, не может быть представим и локализован в 
определенном пространствен но-временном участке. Невозможно, иными словами, 
собрать всех представителей русского народа с тем, чтобы объект был целостно 
представлен. И вместе с тем этот объект не фиктивен, а реален, наблюдаем и 
изучаем. Этот объект во многом определяет направление всего 
цивилизационно-исторического процесса в целом.
  Другой наиболее простой и легкодоступный пример — студенческая группа. Она 
представляет собой некий плавающий объект, то исчезающий, то появляющийся, 
который обнаруживает себя не во всех системах взаимодействий. Так, после 
окончания учебных занятий группы как целостного объекта уже нет, тогда как в 
определенных, институционально запрограммированных ситуациях (номер группы, 
количество студентов, структура, общие характеристики) она как объект 
обнаруживается и самоидентифицируется. Кроме того, такой куматоид 
поддерживается и вне-институционально, подпитываемый многообразными импульсами: 
дружбой, соперничеством и прочими отношениями между членами группы.
  Особенность куматоида в том, что он не только безразличен к 
пространственно-временной локализации, но и не привязан жестко к самому 
субстрату — материалу, его составляющему. Его качества системные, а 
следовательно, зависят от входящих в него элементов, от их присутствия либо 
отсутствия и, в особенности, от траектории их развития или поведения. Куматоид 
нельзя однозначно идентифицировать с одним определенным качеством или же с 
набором подобных качеств, вещественным образом закрепленных. Вся социальная 
жизнь сплошь наводнена этакими плавающими объектами— куматоидами. Еще одной 
характеристикой куматоида следует признать определенную предикативность его 
функционирования, например: быть народом, быть учителем, быть той или иной 
социальной группой. От куматоида даже с учетом его динамики ожидается некое 
воспроизведение наиболее типических характериологических особенностей и 
образцов поведения.
  Другой принципиальной новацией в современной методологии является ведение 
исследований по тшгу «case studies» — ситуационных исследований. Последние 
опираются на методологию междисциплинарных исследований, но предполагают 
изучение индивидуальных субъектов, локальных групповых мировоззрений и 
ситуаций4. Термин «case studies» отражает наличие прецедента, т.е. такого 
индивидуализированного объекта, который находится под наблюдением и не 
вписывается в устоявшиеся каноны объяснения. Считается, что сама идея 
ситуационной методологии восходит и «идеографическому методу» баденской школы. 
Известно весьма положительное к ней отношение основоположника социологии знания 
К. Мангейма. «Нам придется принять во внимание ситуационную
23

детерминацию в качестве неотъемлемого фактора познания— подобно тому, как мы 
должны будем принять теорию рёляционизма и теорию меняющегося базиса мышления, 
мы должны отвергнуть представление о существовании «сферы истины в себе» как 
вредную и недоказуемую гипотезу5. Различают два типа ситуационных исследований: 
текстуальные и полевые. В обоих придается первостепенное значение локальной