кого слова “марьяж” – брак, свадьба), проводы “холостяка” или 
“холостячки”, которые устраивают жених и невеста, – характерные атрибуты 
сватовства средних городских слоев. Подражая светским правилам американских 
высших слоев, состоятельные семьи дают объявления в газете с указанием места и 
дня свадьбы, часто с публикацией фотографии жениха и невесты.
      “Маммизм”. Отношения между мужчинами и женщинами в Новом свете определяли 

законы рынка: чего менее, тем более дорожат. Приобрести жену удалось немногим 
счастливцам, а при уединенном образе жизни первых поселенцев женитьба была 
хозяйственной необходимостью: для дома нужна работница. Каждая женщина имела 
множество обожателей.
      Строившиеся дома отражали викторианскую приверженность уединенности 
(отдельная спальня для каждого ребенка и тщательное разделение семейного 
пространства в гостиных, где можно принимать людей). Профессионализация женской 

сферы предусматривала отдельные комнаты для шитья, музыки, завтрака, обеда и 
сна. Комната прислуги была скрыта черной лестницей и прямо сообщалась с кухней.
      Настоящая домохозяйка должна иметь слуг, которые бы все делали за нее. На 

16 мужчин и женщин, населявших СШ, согласно переписи 1841 г., приходился один 
человек домашней прислуги. Десять лет спустя из 3 млн. женщин от 10 лет и 
старше, зарабатывавших себе на жизнь, одна из четырех работали служанками. На 
протяжении XIX века работа домашней прислуги была самой распространенной среди 
эмигранток.
      В США женщин к XVIII в. было примерно столько же, сколько мужчин, но 
юноши покидали поселения, отправляясь на поиски новых земель, и тогда в 
некоторых общинах перевес оказывался на стороне женщин (приблизительно на 15%). 

Вследствие этого браки стали заключаться в более зрелом возрасте, а вдовы 
теперь реже стали выходить второй раз замуж. Большинство одиноких женщин шли в 
домашнее услужение или занимались традиционной женской торговлей (продавали 
дамские шляпки). Некоторые вдовы осваивали ремесло своих мужей. Иные 
становились владелицами таверн или гостиниц, а также открывали “дамские школы” 
в надежде привлечь молодых любознательных учениц.
      Отец в американской семье – величина переменная, мать – постоянная. 
Географическая рассеянность, миграция, смена занятий, непрерывная погоня за 
своим шансом в жизни бросает американца из конца в конец страны. Как писал один 

из наблюдателей, молодые семейные пары в США не страдают склонностью к ведению 
домашнего хозяйства. Мужчины здесь не так скованы работой по найму, как у нас. 
Если юный Бенедикт не пристроился адвокатом в Сейлеме, он вынырнет процветающим 

сапожником в Фермопилах. Джефферсон Джонсон потерпел неудачу со своей 
лесопилкой в Элеутерии, но, прослышав о вакансии баптистского проповедника в 
Биг-Мад-Крике, в течение недели сорвался с места с женой и тремя детьми. 
Эминадаб Уиггз устраивается клерком в контору пароходной компании на реке 
Понгоуонга с твердым убеждением, что через полгода будет уже зарабатывать себе 
на хлеб совсем в другом месте. При такой жизни даже большой гардероб в обузу, а 

мебельный гарнитур, – что стадо слонов. Молодые мужчины и женщины вступают в 
брак, не имея за душой никаких накоплений для начала совместной жизни. Они 
довольствуются своими надеждами и уверены, что средства придут. Так живет вся 
страна: если человек чего-то стоит, работа обязательно найдет его сама. А 
человек, имеющий хорошую страховку, всегда имеет возможность выкарабкаться из 
несчастья.
      Согласно викторианским представлениям о домашнем очаге, материнство 
реализуется в “материнском содружестве” движений за трезвость, женских клубов, 
союзов девушек. Американская мать распоряжается расходами, она читает книги и 
журналы и изучает тайны детской психики; именно она становится для детей 
воспитателем, авторитетом и цензором. Ее власть основана на умении управлять 
детьми.
      Большинство американских детей рождается только после того, как родители 
тщательно взвесили, могут ли они позволить себе иметь детей как с точки зрения 
“первоначальных капитальных затрат”, так и с точки зрения будущего их 
“содержания”. Смогут ли они дать ребенку хорошее образование, обеспечить его 
проживание в “пристойном окружении” и общении с “подходящими людьми”?
      Идеал семьи – взаимность: общие суждения, взаимная дружба и взаимное 
доверие, но, прежде всего, взаимная терпимость. Правила существуют для всех, им 

и следуют все вместе. Сэкономленные деньги тратятся на путешествия и 
развлечения для всей семьи. Семейные обычаи, против которых решительно 
возражает хотя бы один член семьи, исчезают, и никакой родительской властью их 
не сохранить, если для детей они утратили ценность. Идет постоянное сравнение с 

правилами и решениями, принятыми в других семьях, что стимулирует 
демократический процесс в семейных отношениях, но генерирует невротические 
отклонения. Выросшие дети, даже не вступившие в брак, покидают родительский дом 

и селятся отдельно. В большинстве случаев живут отдельно и старики.
      “Богатые тоже плачут”. В 80-е гг. ХХ в. в зажиточных городских семьях 
Бразилии большинство женщин не работали, занимаясь исключительно домашним 
хозяйством и детьми. Каждая женщина, желающая пользоваться уважением в обществе,

 должна была быть сначала непорочной невестой, потом хорошей хозяйкой и 
примерной женой, и, наконец, мат