ов, и самцы человекообразных орангутангов, 

то это – параллелизм, ибо их инстинктивные программы – это, скорее всего, лишь 
варианты программ их общих обезьяньих предков. Брачные песни есть и у 
земноводных (вспомним лягушек), и у пресмыкающихся (вспомним степных черепах 
или крокодилов), и у птиц, и у млекопитающих, то есть у классов, связанных 
родством происхождения. Значит, их программы содержат как конвергенции, так и 
параллелизмы. На таком фоне как вы оцените поведение испанского идальго, 
поющего серенаду под балконом возлюбленной? Как вариант реализации генетической 

программы, параллельной программе орангутанга, имеющей общие корни с 
программами лягушки и соловья и конвергентной программе кузнечика, или как 
нечто чисто человеческое, ничего общего с предками и родичами не имеющее? Если 
вы скажете, что возможно и то и другое и, чтобы сделать выбор, нужны 
дополнительные сведения, – например, у всех ли рас и народов, на всех ли 
континентах и на изолированных островах в океане только теперь или и в 
древности мужчины привлекали женщин голосом, а тем это было небезразлично, или, 

например, что будет делать Тарзан, выросший вне людских традиций, и т. п., то 
вы встали именно на тот путь, которым идут этологи, разбираясь в скрытых, часто 

рудиментарных инстинктивных основах поведения человека.
      
      Цель и средство
      
      А теперь зададим еще один – нелепый на первый взгляд – вопрос: зачем люди 

ведут половую жизнь? Если вы ответите, что для продолжения рода (то есть что 
половое поведение человека – это репродуктивное поведение, унаследованное от 
животных предков, имеющее своей единственной целью размножение), то вы будете, 
конечно, правы. Но тогда вы никак не объясните, почему ведут половую жизнь и те 

люди, которые уже не собираются размножаться или, более того, совсем не хотят, 
чтобы их половое общение завершилось рождением ребенка. Значит, не только для 
этого. А для чего еще?
       Вы скажете, что для удовлетворения половой потребности, которая заложена 

в каждом человеке – и мужчине, и женщине. И будете опять правы. Но тогда 
естествен вопрос: откуда возникла такая избыточная по сравнению с необходимой 
для репродукции потребность, чему служит? Ведь в природе все имеет или имело 
какую-то цель. Если вы, подумав, ответите, что потребность вести регулярную 
половую жизнь досталась нам в наследство от животных предков, то, конечно, не 
ошибетесь. Но вы окажетесь в тупике, когда узнаете, что такого нет ни у одного 
вида животных, а способность женщины вести половую жизнь непрерывно с момента 
полового созревания — такая же уникальная особенность человека, как пользование 

огнем и речью. Но если это — особенность человека, то и возникла она в процессе 

возникновения человека, тесно с ним связана. Это не рудимент, как волоски на 
руках или способность шевелить ушами, а новоприобретение, как постоянное 
прямохождение или изготовление орудий. Поразительно, не правда ли? И непонятно. 

И это было непонятно всегда.
      У животных репродуктивное поведение образует цикл последовательных 
инстинктивных реакций, обусловленных внутренней мотивацией и внешними стимулами.

 Под влиянием внешнего фактора (например, определенной длины светового дня) или 

внутреннего «календаря» половая система животного переходит из неактивного 
состояния в активное. Об этом сообщается другим особям изменением внешнего вида 

(вспомните о брачных нарядах самцов лосося или тритона), выделением особого 
запаха или особыми звуками (пение самцов лягушек и птиц, рев оленей, вопли 
кошек).
      Животное приступает к демонстрации своего состояния. Демонстрации 
оставляют равнодушными особей с неактивированной половой системой, но у особей 
активированных они, как ключ замок, отпирают ответные инстинктивные программы. 
Особи того же пола стимулируются к демонстрации того же поведения. В результате 

начинается соревнование в исполнении программ, причем каждый стремится 
превзойти остальных. Отношение соревнующихся друг к другу бывает разным – от 
мягкого соревнования или жесткой турнирной борьбы по правилам до яростного 
антагонизма. 
      Соответственно, одни виды, например шалашниковые птицы или комары-звонцы, 

демонстрируют в группах, образуя нечто, напоминающее танцы; другие, подобно 
территориальным певчим птицам, демонстрируют каждый на своей территории; третьи,

 как тетерева, устраивают турнирные бои на токах; а четвертые, как коты, 
например, яростно и беспощадно атакуют соперников. 
      Соперничество, как известно, есть и у мужчин, и оно может принимать все 
формы – от мягкого соревнования до яростного столкновения. Соревнование 
обеспечивает наблюдающим его особям другого пола возможность выбора брачного 
партнера. Оно не только взаимостимулирует особей одного пола, но и расслаивает 
их. Токующих успешно оно подстегивает, а проигрывающих подавляет, не позволяя 
генам слабых особей перейти в следующее поколение.
      Но так или иначе у огромного большинства видов репродуктивная система и 
самцов и самок активизируется раз в год, на короткий брачный период. В 
остальное время она неактивна. Пары на это время обычно распадаются, хотя у 
некоторых видов они сохраняются благодаря общим инстинктам заботы о потомстве 
или индивидуальной привязанности.
      В большинстве случаев к началу следующего брачного периода потомство 
достигает самостоятельности и покидает родителей. Если потомство не 
самостоятельно более года, самки либо