Бабулу подыскал один из инициативных членов Общества во время их переезда в 
этот дом, расположенный в респектабельном районе Бомбея, и похоже, что он был 
абсолютно предан своим новым хозяевам. Никто из них пока не знал, что он 
останется их преданным слугой еще на многие годы5.
— Спасибо, Бабула, – сказала Е.П.Б., когда он наполнил до краев ее чашку, – но, 
пожалуйста, больше никакой еды.
Она согрела сердце мальчика своей всепокоряющей улыбкой, после чего со вздохом 
сказала Полковнику в ответ на его вздернутые в немом вопросе брови: "Я хотела 
бы остаться при своих 156 фунтах, по крайней мере – на некоторое время".
Он одобряюще ухмыльнулся, вспомнив, что за несколько недель до их отъезда из 
Нью-Йорка она ухитрилась сбросить целых девяносто фунтов благодаря несложному, 
но совершенно непонятному ритуалу, заключавшемуся в том, что каждый раз после 
еды она выпивала стакан простой воды, предварительно подержав над ним ладонь и 
мессмерически поглядев на него. Он ни за что не смог бы объяснить себе смысл 
этого действа, да и она не просвещала его на этот счет, однако результат был 
налицо. Позже он запишет в своем дневнике, что она сохраняла свой прежний вес 
"до тех пор, пока по прошествии довольно значительного времени после их приезда 
в Индию ее вновь не одолело ожирение, усугубленное еще и водянкой, не 
оставившее ее до самой смерти"6.
Разговор становился все более бессвязным, по мере того как сидевшие за столом 
углублялись в размышления о своих планах на сегодняшнее утро. В конце концов, Е.
П.Б. встала из-за стола, и все остальные последовали ее примеру.
Е.П.Б. и Полковник вернулись в гостиную, чтобы составить ответное письмо м-ру 
Синнетту, мисс Бейтс приступила к обязанностям домохозяйки, а м-р Уимбридж 
удалился в свою комнату, чтобы составить приглашение на собрание, которое 
намеревались устроить двое его благодетелей.
Основатели едва успели приступить к работе, как вошел Бабула и объявил о 
посетителе, и в ту же секунду в комнату ворвался молодой человек с симпатичным 
ирландским лицом, на котором цвела чарующая улыбка.
— Росс Скотт! – радостно воскликнула Е.П.Б. и протянула ему навстречу обе руки7.

Молодой человек приблизился к ней и тепло пожал протянутые руки и лишь потом с 
не меньшей теплотой поприветствовал Полковника.
— Рад вас видеть, Скотт, – сердечно откликнулся Олкотт, – а я-то полагал, что 
вы до сих пор не
можете прийти в себя после этого жуткого путешествия.
Скотт усмехнулся.
—Теперь я уже могу вспоминать о нем с улыбкой, хотя было время, когда я здорово 
сомневался, буду ли вообще когда-нибудь улыбаться. Однако мне кажется, – 
добавил он серьезно, – что
игра стоила свеч. Если бы я не оказался на этом судне, то не встретил бы вас и 
мадам Блаватскую и сейчас мне не были бы открыты такие вещи, о которых я раньше 
даже не подозревал.
— Проходите, садитесь, – сказала Е.П.Б., указывая на стоящий рядом с ней диван. 
– А я уже
начала думать, что вы уехали на север к месту службы.
— Нет, у меня здесь еще кое-какие дела, – объяснил он, усаживаясь, – к тому же 
я не мог
уехать, не попрощавшись. И кроме того, – на его лице вновь расцвела дружеская 
улыбка, – я был
уверен, что вы не позволите мне уехать так далеко, не представив сперва хоть 
какое-нибудь подтверждение всех тех психических способностей, о которых вы 
беседовали с полковником Олкоттом на пароходе. Так не покажете ли вы мне 
какое-нибудь, хотя бы самое маленькое чудо?
— Тогда я чувствовала себя очень плохо, как, впрочем, и все остальные, – 
ответила с улыбкой Е.П.Б. – Так что же мне для вас сделать?
— Да, – вмешался в разговор Полковник, – пусть Скотт сам что-нибудь придумает. 
Это его убедит в том, что все было честно.
— А у меня и мысли нет о каком-либо недоверии, – запротестовал молодой человек. 
– Дайте-ка мне подумать.
Он запустил руку в густую копну своих рыжих волос.
— Это должно быть нечто совершенно не похожее на все то, о чем вы мне говорили 
на пароходе.
Он начал оглядывать комнату, и, наконец, его взгляд остановился на платке, 
который держала в руках Е.П.Б.
— Придумал! – сказал он. – Могу я воспользоваться вашим платком?
Она передала ему платок, и он указал на вышитое по краю платка ее собственное 
имя.
— Пусть вместо вашего имени на платке появится какое-нибудь другое, – 
потребовал он.
— Хорошо, – спокойно согласилась она, – и какое же имя вы хотели бы увидеть?
Он опять задумался. Но затем в его глазах вспыхнул озорной огонек.
— Харичанд.
— Харичанд! – в ужасе воскликнул Олкотт. Е.П.Б. улыбнулась.
— А почему бы и нет? – спросила она.
Харичанд Чинтамон был одним из тех, кто встречал путешественников по приезде в 
Бомбей; с ним они переписывались еще будучи в Нью-Йорке, и тогда же они выслали 
ему около 600 рупий ("не подверженными инфляции серебряными монетами, а в 
твердой валюте")8 в качестве членского взноса в "Арья Самадж" – Индийское 
движение за восстановление чистой Ведической религии, – с которым они намерены 
были объединить Теософское Общество9.
Харичанд пригласил их в свой дом. Дом был небольшой, но, по словам Олкотта, – 
"предрасполагал к тому, чтобы все в не