е, но все остальные не спешили расходиться, горя желанием узнать, 
что же произойдет дальше.
Это был действительно очень необычный сеанс.
С самого начала Эглинтон объявил:
— Мы хотели бы сразу объявить во избежание возможных недоразумений, что ни в 
коей мере не несем ответственности за те феномены, которые здесь, возможно, 
произойдут, и что мы никоим образом не принимаем участия в их производстве8.
Все присутствующие истолковали это местоимение "мы" как относящееся к самому 
Эглинтону и его наставнику Эрнесту. Но кто же тогда производит феномены?
Эглинтон немедленно вошел в транс. Первое послание, появившееся на карточке, 
лежавшей под его рукою, было, предположительно, от Старой Леди, так как было 
написано ее почерком (или, по крайней мере, очень похожим). Она передавала свой 
"сердечный привет" какому-то "Лони" или "Луису" (невозможно установить точно) и 
Ч.Ч. Массею, с которым, по правде говоря, она даже не общалась (или, вернее, не 
переписывалась, так как находилась за несколько тысяч миль от него) и который 
уже не входил в круг ее близких знакомых.
Вслед за этим появилось сообщение якобы от Махатмы М. из Ладакха, написанное 
"подделанным почерком"9. В нем говорилось, что Синнетту следует "приготовиться 
к нашему приходу, как только нам удастся склонить на свою сторону Эглинтона".
Больше не было почти ничего интересного, за исключением явившегося "дяде Сэму" 
Уорду непонятного видения Махатмы К.Х., который "спускался на лошади с горы*"10,
 и вскоре все разошлись по домам. Эглинтон передал Синнетту послание Махатмы, и 
по возвращению домой Синнетт положил его к прочим письмами Учителей11. 
Содержание записки его весьма удивило. Ни предполагаемое послание от Е.П.Б., ни 
сообщение Учителя ни о чем ему не говорили, но он надеялся, что вскоре получит 
дополнительные объяснения; казалось, что Учителя намеренно пытались сбить его с 
толку (если, конечно, они и в самом деле имели какое-то отношение к этому 
сеансу).
Синнетт написал Е.П.Б. о сеансе, надеясь, что она разрешит его сомнения 
относительно приписываемой ей записки; ему уже начинало казаться, что она 
решила сыграть над ним какую-то шутку, хоть и никак не мог понять, для чего ей 
это было нужно.
Надо признать, что почерк на карточке действительно был довольно похожим, и 
Синнетт хотел знать точно, ее ли это записка. Он написал также, что миссис 
Кингсфорд все более явственно проявляет склонность навязывать Лондонской Ложе 
свои собственные интересы вместо того, чтобы руководствоваться "интересами 
самой организации"12. Ему казалось, что сама миссис Кингсфорд этого в полной 
мере не осознает, но эта ее политика уже начала отвращать от Ложи некоторых ее 
членов.
Ответ Е.П.Б. достиг Лондона уже в начале следующего года. Это была довольно 
краткая записка, хотя конверт, в котором она находилась, выглядел весьма 
внушительно. Как оказалось, в него были вложены еще и письма от обоих Махатм – 
К.Х. и М.
"Итак, Вы получили этот мой краткий, но сердечный привет, – говорилось в начале 
записки. – Полагаю, что мой Босс не оставил без внимания это haut fait de 
magie13 Эглинтона и объяснил вам все, как и обещал. Вы мне, конечно же, не 
поверите, тем более, что на карточке такая "превосходная имитация моего 
почерка", и я уверена, что м-р Ч.Ч.М. уже успел укрепить вашу уверенность в том,
 что это было очередное мошенничество14... Ну что ж, вот вам тогда еще и письмо 
от Махатмы К.Х."
Затем, возвращаясь вновь к делам Лондонской Ложи, Е.П.Б. писала: "Все это 
проделки м-ра Массея; разве не он (и никто кроме него) предложил ее кандидатуру 
как единственно возможную Спасительницу Британского Теософского Общества и 
разве не он добился ее избрания? Что ж, поблагодарите его теперь за это и 
продолжайте спокойно наблюдать, как она постепенно оставляет от Вас мокрое 
место. В скором времени она будет вертеть Вами, как своим собственным хвостом. 
Я знаю, все это кончится скандалом. Правда, к Вам уже едет Олкотт, так что Вам 
nolens volens придется подчиниться решению "номинального" президента. Мой Босс 
уже дал ему необходимые указания и торопит его. Ваша (но никак не г-жи 
Кингсфорд) Е.П.Б."15
Конечно, эти замечания не были особенно вразумительными, однако Синнетт не мог 
не признать, что если пустить дело на самотек, то миссис Кингсфорд вскоре 
действительно будет "вертеть" Лондонской Ложей, вместо того, чтобы быть ее 
духовным лидером.
Его очень удивило то, что Махатма М. решил сам написать ему, но еще больше его 
удивило то, что письмо Махатмы было написано определенно на бумаге Сэма Уорда16.

"Мой Вам нижайший пранам, Сахиб, – писал Махатма. – Плохая же у Вас память".
Он напомнил англичанину, что Учитель К.Х. уже предупреждал его о том, что в 
Лондоне ему, возможно, придется встречаться с подложными посланиями, исходящими 
через посредство медиумов якобы от Махатм. Кроме того, К.Х. говорил, что 
подлинность этих посланий может считаться установленной только тогда, когда им 
предшествуют три ключевых слова, которые Учитель ранее сообщил ему17.
"Действительно, подумал Синнетт, – ведь без этих слов никакие сообщения не 
следует считать подлинными. Все это не что иное, как бестолковые выдумки 
Эглинтона".
Учитель М. (как он сам утверждает) заинтересовался этим сеансом, когда 
"призраки" начали подделывать почерк Е.П.Б., а затем подбросили записку якобы 
от него самого. И был он в это время вовсе не в Ладакхе, как там было указано, 
а сидел в Лхасе и "курил свою трубку"18. Когда он заметил, наконец, что там 
происходит, он отложил трубку и начал наблюдать. Затем он мгновенно перенесся 
(несомненно, в своем астральном теле) в комнату, где проходил сеанс. Его, 
конечно же, никто не мог видеть, кроме "пр