по-прежнему не знал, ни почему он это сделал, ни для чего это было 
нужно. Два дня прошли в томительном ожидании. Вечером 27 ноября Дамодар 
вернулся.
Он очень изменился. "Это был все тот же хрупкого телосложения, бледный, худой, 
застенчиво-почтительный юноша с внешностью студента, – писал Олкотт, – однако 
его и без того смуглое лицо стало еще более темным от загара и излучало 
крепость и силу, смелость и энергию. Мы едва смогли узнать в нем нашего 
прежнего Дамодара".
Сам Дамодар неохотно рассказывал о пережитых им приключениях, хоть и не получил 
запрета говорить на эту тему. В частности, он рассказал следующее:
"Мне посчастливилось получить разрешение посетить Священный Ашрам, где я провел 
несколько дней в обществе некоторых, наиболее таинственных Махатм Химавата и Их 
учеников. Там я встретился не только со своим обожаемым Гурудэвой и с Учителем 
полковника Олкотта, но и со многими другими членами Братства, включая Одного из 
Наивысших. К сожалению, сугубо личный характер моего визита в эти трижды 
благословенные места не позволяет мне рассказать о нем подробнее. Достаточно 
будет сказать, что место, где мне позволено было побывать, находится в Гималаях,
 а не в какой-нибудь счастливой Стране Чудес, и что я пребывал там в своем 
собственном стхула шарира (физическом теле), и что мой Учитель оказался именно 
таким, каким я увидел его тогда, на заре своего ученичества"15.
Олкотту вновь удалось выполнить свою миссию, и теперь он чувствовал себя 
настолько же бодро, насколько угнетенно чувствовал себя раньше. Его 
привязанность к своим компаньонам (отчасти инспирированная встречей с Махатмой 
К.Х. и исходившей от него безграничной любовью и состраданием) была настолько 
искренней и неподдельной, что затронула сердце каждого из них. Поэтому, когда 
настало время покидать Джамму, все участники этой маленькой экспедиции с 
большим подъемом и в прекрасном настроении готовились преодолеть последний этап 
своего путешествия. Вскоре должен был начаться ежегодный съезд Теософского 
Общества, и Олкотт торопился, чтобы успеть к этому времени в Адьяр.
Махараджа отпускал Олкотта с большим сожалением, но он был благодарен за 
оказанную ему помощь, и потому в день своего отъезда Олкотт обнаружил у себя в 
комнате в бунгало множество подарков, состоявших из очень красивых и 
дорогостоящих одеяний, а также двух массивных сундуков, в каждом из которых 
было по тысяче рупий. Вместе с предыдущими дарами доход Общества составил, 
таким образом, 2500 рупий, что и было указано в расписке Олкотта.
"Из казначейского отчета съезду Т.О., состоявшемуся в этом году, – писал 
впоследствии Полковник, – видно, что 1500 рупий из этой суммы я потратил на 
выкуп нашего Адьярского поместья, а оставшаяся 1000 рупий была истрачена на 
текущие нужды".
Полученную в подарок одежду он раздарил Е.П.Б. и прочим своим друзьям, оставив 
себе только шарф, который впоследствии спасал его от простуды во время 
путешествий.
Путь от Джаммы до Адьяра был проделан путешественниками на слонах, в поезде и в 
запряженных волами повозках. Дорога была долгой и утомительной, но в то же 
время чем-то напоминала триумфальное возвращение победителей. В Адьяр они 
прибыли 15 декабря.
Его Старушка, все еще лечившая в то время свое колено, была настолько счастлива 
возвращению своих дорогих друзей, что сразу же позабыла о своих болезнях и 
выглядела как никогда очаровательной и энергичной. Она с жадным интересом 
внимала рассказам путешественников о пережитых ими приключениях и, в свою 
очередь, потчевала их историями из жизни штаб-квартиры, возможно, не такими 
захватывающими, но в ее исполнении преисполненными первостепенной важности.
Последовавший за этим съезд прошел с большим успехом. Сам Махатма К.Х. прислал 
500 рупий на организационные расходы по его проведению. Год был завершен на 
триумфальной ноте.
"Будущее сулило самые радужные перспективы, – писал Олкотт, – однако 
(преисполненные завистью) низшие боги уже выковывали громы и молнии, которые 
Мара затем обрушил на нас в последующие месяцы ..."
_____________
Глава XVIII
КРИЗИС В ЛОНДОНСКОЙ ЛОЖЕ
"Президентом должна остаться Кингсфорд".
Эту телеграмму Синнетт получил от К.Х. в начале декабря 1883 года1. Он был 
весьма удивлен и, честно говоря, разочарован. До сих пор Махатмы никогда не 
вмешивались в дела Теософского Общества в качестве арбитров. Миссис Кингсфорд 
находилась на президентском посту в течение всего прошлого года, однако 
считалось, что она исполняет эту обязанность временно, и новые выборы были 
назначены на самые первые дни следующего года. "Почему же Учитель решил 
оставить президентом ее?" – удивлялся Синнетт.
Синнетт говорил себе, что смещение миссис Кингсфорд вовсе не входило в его 
планы, однако он чувствовал, что члены Общества все более склоняются к тому, 
чтобы признать именно в его лице наиболее достоверный источник Учения; к тому 
же он полагал, что, став главой организации, он смог бы исправить многие 
ошибочные (как ему казалось) действия нынешнего пастыря и ее последователей, 
число которых становилось со временем все меньше.
Как обычно, он обратился с этой дилеммой к Пэйшенс. Совместно прожитые годы 
укрепили и возвысили существующую между ними духовную связь; ее мудрая 
деликатность неизменно умеряла в нем вспышки раздражительности и помогала ему 
если не полностью, то хотя бы частично избавиться от посещавших его время от 
времени призраков сомнения и неверия.
— И все же это странно, – согласилась она, после того как Синнетт показал ей 
телеграмму и поведал о том, что он намерен делать в связи с этим,