мое тело погрузилось в сон, я 
держал письмо в руках. Затем я, как всегда – мгновенно, перенесся в дом Учителя 
в Гималаях. Но самого Учителя в этот момент там не оказалось, он покинул его в 
своем астральном теле.
Затем, я полагаю, что тут сработала сила его привязанности ко мне: меня вдруг 
подхватило что-то и понесло, как будто я попал в стремнину какой-то бурной реки.
 Опомнился я уже в Адьяре, где благословенный Учитель был вместе с Е.П.Б. Я 
рассказал Учителю о письме – оно так и оставалось у меня в руках – и Учитель 
взял его. Мне он приказал возвращаться назад, что я и сделал. Вот все, что я 
помню.
— Немало, – отозвался полностью удовлетворенный ответом Олкотт. – Значит он 
видел письмо, и я уверен, что вскоре Уорд получит ответ.
Несомненно, – думал он, – письмо было "астрализовано" посредством оккультной 
химии или физики, иначе бы Дамодар, будучи в астральном теле, не смог бы унести 
его с собой.
А между тем Дамодар преподнес Полковнику еще одно доказательство своей 
возросшей способности совершать мысленные путешествия.
Это было в Морудабаде – городе, расположенном по дороге из Канпура в Алигарх. 
На этот раз Дамодар побывал в Адьяре, где беседовал с Е.П.Б. и слышал голос 
Учителя, передавшего ему устное сообщение для Олкотта. Дамодар попросил Е.П.Б. 
передать Полковнику телеграммой суть послания Учителя, чтобы тем самым 
подтвердить правдивость его рассказа. Дамодар рассказал об этом Полковнику в 
присутствии нескольких свидетелей, и Олкотт попросил их подписать им же 
составленный протокол, подтверждающий услышанные ими факты.
На следующий день пришла долгожданная телеграмма. Она подтвердила слова 
Дамодара, и все присутствующие вновь поставили свои подписи в удостоверяющем 
этот факт документе.
Однако список удивительных событий, происшедших за время их путешествия по 
Северной Индии, этим отнюдь не исчерпывается.
По дороге из Дели в Мирут Олкотт, Дамодар и еще один член Теософского Общества, 
м-р Т. Нараянсвами, присоединившийся к ним просто за компанию, ехали в одном 
вагоне. Дамодар дремал, беспокойно вздрагивая. Вдруг он вскочил с испуганным 
видом.
— Могу я спросить, который час, сэр? – произнес он.
Полковник взглянул на часы.
— Почти шесть. А почему ты спрашиваешь?
— Я только что был в Адьяре, – ответил Дамодар, – у Мадам неприятности. Я, 
правда, не знаю, насколько серьезные, но мне показалось, что она запнулась за 
ковер и сильно расшибла себе правое колено.
Делая впоследствии выписки из своего дневника, Олкотт отмечал:
"Читатель, должно быть, уже понял, что молодой человек только начал постигать 
оккультную науку и потому (возвращаясь к своему физическому сознанию) не умел 
еще с необходимой точностью вспомнить все, что видел на других уровнях бытия".
И на этот раз Олкотт также составил документ, где записал все случившееся. 
Вместе с ним его подписал Нараянсвами. На документе было указано время. На 
следующей станции он вышел из поезда и отправил Е.П.Б. телеграмму: "Что 
произошло в штаб-квартире около шести часов?"
На следующий день в 9 утра поезд пришел в Лахор. Путешественников встретила 
группа местных теософов, препроводившая их в расположенный к северу от города 
лагерь, где были сооружены шесть палаток и четыре больших открытых павильона, – 
все это специально для Олкотта. Эскорт сопровождающих задержался в лагере на 
некоторое время, и Олкотт, всегда очень внимательно относившийся к 
подтверждению феноменов, рассказал им о происшествии в поезде, случившемся 
накануне вечером, и как обычно составил меморандум, который по очереди 
подписали все присутствующие.
— От мадам Блаватской должна прийти телеграмма, – объяснил он, – мы надеемся 
вскоре ее получить.
Когда вся группа отправилась умываться с дороги, Олкотт попросил одного из 
местных теософов остаться с ним и дождаться прихода телеграммы, которая вскоре 
действительно была доставлена. Олкотт передал ее своему коллеге, не читая, с 
просьбой хранить при себе до возвращения остальных.
Когда в полдень телеграмму, наконец, вскрыли, при этом присутствовали, не 
считая команды Олкотта, еще девять человек, и всем не терпелось узнать, каков 
же будет ответ. В телеграмме были указаны время и место отправления: "Адьяр, 
07:55". Текст же был следующим: "Чуть не сломала правую ногу, упала со стула 
Бишопа, потащила за собой Куломба, напугала Морганов. Всех переполошил Дамодар".

Один из присутствующих сказал, отчасти шутя, отчасти для того, чтобы рассеять 
свои последние сомнения:
— Кто-нибудь может заявить, что Дамодар и мадам Блаватская сговорились заранее.
Ответом на это предположение были протестующие покачивания головами и 
скептические улыбки. А Олкотт сказал:
— Вы полагаете, что пожилая полная женщина, 16 стоунов весом, станет намеренно 
себя калечить, только чтобы меня надуть? Если бы это был предварительный сговор,
 они могли бы придумать что-нибудь более простое и менее болезненное9.
На этот раз кивки были утвердительными, а улыбки одобряющими. К ним добавилось 
негромкое, но согласованное бормотание: "Да, да, да!"
— К тому же, – продолжал Олкотт, – мадам Блаватская сообщила в своей телеграмме 
много та кого, чего я не знал. Генерал-майор Морган и его супруга, оказывается, 
приехали из Утакамунда в Адьяр. Вы об этом знали, Дамодар?
Молодой человек покачал головой.
— Только то, что в комнате был еще кто-то, – ответил он.
Сама его неуверенность убеждала Олкотта в его правдивости гораздо больше, чем 
убедило бы точное изложение всех подробностей. Должно быть, травма Е.П.Б. 
настолько его взволновала, что на