12% доля Синнетта 
должна была составлять 1/4, при уровне выше 12% -половину.
Всю полноту руководства должен был осуществлять он сам, но "с некоторыми 
необходимыми оговорками, а именно: руководство газетой не может быть передано 
некоему назначенному лицу или преемнику без согласия инвесторов, представляющих 
более 50% объединенного капитала; он (Синнетт) теряет право руководства в том 
случае, если газета начнет преследовать явно не те цели, о которых было 
заявлено во время ее основания".
Учитель настаивал, что без этих оговорок глубоко укоренившиеся предрассудки и 
подозрения заставят туземных капиталистов – "в особенности раджей" – 
воздержаться от участия в этом предприятии.
"Все англо-европейское общество, – продолжал он, – серьезно проиграло в глазах 
местного населения из-за коммерческой нечистоплотности некоторых торговых домов,
 обманувших доверие туземных капиталистов".
И в то же время текст оговорок составлен так, чтобы защитить интересы самого 
Синнетта. Он мог бы также предложить время от времени проводить ревизии книг и 
счетов, "поскольку Ваша личная порядочность все же не может гарантировать 
порядочность всех Ваших служащих. Но это ни в коей мере не уменьшит Вашу роль в 
руководстве всеми разделами газеты".
Учитель говорил далее, что весь собранный для учреждения газеты капитал 
желательно было бы сразу же пустить в дело, но ту его часть, с вложением 
которой можно было бы подождать, следовало вложить куда-нибудь под проценты; а 
из прибылей самой газеты создать своего рода Амортизационный Фонд. Все 
контракты и соглашения по участию в прибылях следовало передать по обоюдному 
согласию на хранение в надежные руки и держать их суть в секрете "до 
определенного, заранее оговоренного времени. Это послужит показателем 
добросовестности обеих сторон и поможет укрепить взаимное доверие".
Учитель сообщал, что за несколько дней до написания этого письма он случайно 
услышал, как Олкотт пытался заинтересовать изданием новой газеты некоторых 
влиятельных теософов. Один из них – чела и редактор индийской газеты "The 
Mirror" – заметил, что ни на одного из местных князей, потенциально способных 
стать инвесторами этого проекта, невозможно будет воздействовать 
патриотическими мотивами. Учитель, в свою очередь, изложил в письме еще 
несколько возможных мотивов, все они были густо замешаны на личной выгоде. "Как 
бы то ни было, – писал он, – имея хороших помощников и осмотрительно проводя 
переговоры, пять лакхов9 вполне можно будет собрать".
Пока же Махатма советовал Синнетту вести дело самостоятельно и не посвящать в 
свои планы владельцев "Пионера". В любом случае он мог сохранять за собой эту 
работу до ноября 1883 г., а за это время его друзья вполне могли бы провести 
"сложные и деликатные переговоры", связанные с этим новым начинанием.
Махатма считал, что на пути к успеху их подстерегают многочисленные трудности, 
а по правилам своего Ордена он не имел права использовать для оказания помощи 
Синнетту свои оккультные способности. И все же он мог помочь ему и был полон 
решимости сделать это.
Он также советовал Синнетту воздерживаться от обещаний владельцам "Пионера" не 
создавать собственной газеты. "Они напуганы до смерти – это я Вам точно говорю. 
Они, возможно, даже предложат Вам остаться редактором "Пионера", расширив Ваши 
редакторские полномочия и увеличив Ваше жалованье, так как для них это много 
желательнее и выгоднее, нежели иметь в Вашем лице конкурента с пятью лакхами в 
кармане". Пока Махатма советовал Синнетту действовать в соответствии с его 
исходной программой. "Вы должны стать полным и единственным хозяином газеты, 
которая будет издаваться в интересах моих погруженных во мрак невежества 
соотечественников"10.
Завершалось письмо новостями о Хьюме, который писал в Лондон Ч.Ч. Массею и 
Стэнтону Мозесу саркастические письма об Учителях, Е.П.Б., Теософском Обществе 
и т.д.
"И это делает человек, – писал Учитель, – который дал слово чести, правда, 
несколько раньше, что никогда не причинит вреда Обществу, что бы он ни думал о 
нас лично". Теперь Хьюм, по словам Учителя, попал под влияние дугпа11.
Синнетта ужасно огорчало поведение Хьюма. С этого времени два англичанина стали 
меньше общаться друг с другом. Хьюм все еще поддерживал отношения со своим 
"старым добрым Свами"12 и потому не нуждался в Синнетте, последний же 
чувствовал, что любые увещевания с его стороны будут бесполезны и даже могут 
разозлить Хьюма.
Последующие недели были посвящены переговорам и совещаниям с людьми, 
заинтересованными в создании новой газеты, которую решено было назвать "Феникс".
 Синнетт продолжал время от времени появляться в редакции "Пионера" и 
здороваться со своими работодателями (только когда он встречался с ними нос к 
носу). Приветствовал он их холодно, но все же вполне дружелюбно, стараясь 
скрыть за этим дружелюбием свое удовлетворение.
Он не делился своими планами с коллегами по работе и продолжал спокойно 
исполнять свои обязанности, надеясь, что внешне он выглядит как обычно. 
Временами он все же вспоминал о своем намерении вернуться в Англию, но теперь, 
когда Учитель выразил свое одобрение и поддержку проекту "Феникс", Синнетту не 
хотелось бросать его.
Однажды он сообщил об этом Махатме и получил следующий ответ: "... Вы неправы, 
друг мой, Вы абсолютно неправы, если остаетесь здесь в Индии ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО 
из-за меня. По крайней мере, я не чувствую себя настолько эгоистичным, чтобы 
принимать чьи-то жертвы"13.
В том же письме Учитель уверял Синнетта ("прежде чем сложить с себя непривычные 
обязанности бизнес-консультанта") в том, что "... мы будем помогать реализации 
этого проекта от начала и до конца как только сможем, но в пределах наших 
правил. Однако инициатива должна исходить от Ваших друзей, а руководить 
проектом и заботиться о нем должны Вы сами, и я сейчас объясню Вам почему. Чем 
тщательнее будет проведена подготовительная работа по созданию газеты, тем 
значительнее