дравлениями по поводу его избрания на пост президента Общества 
Симлы Учитель К.Х. пообещал Синнетту как-нибудь поведать одну "веселую" историю,
 происшедшую с тем письмом от Ч.Ч. Массея, которое Синнетт, получив и прочитав, 
отправил затем ему – Махатме К.Х.31
В своем письме, описывающем его собственную роль в доставке писем, Учитель 
исполнил обещанное. Это был, действительно, один из самых забавных эпизодов, 
когда-либо описанных в Письмах, но, помимо этого, он раскрывал еще одну 
замечательную черту характера Махатмы:
"... Ваше письмо, в которое было вложено письмо от Ч.Ч. Массея, я получил на 
следующее утро после того, как Вы вручили его 'маленькому человеку'32.
Я в это время находился в окрестностях Пари-Джонга, в гунпа, у своего друга – у 
меня там были очень важные дела. Когда я почувствовал, что письмо у меня, я как 
раз пересекал в это время монастырский двор; я был занят беседой с Ламой 
Тундхубом Гьятчо и потому сразу прочесть письмо не мог. Я лишь механически 
вскрыл довольно толстый пакет, окинул взглядом письмо и положил его, как мне 
показалось, в свою дорожную сумку, которая висела у меня на плече. Однако на 
самом деле в сумку оно не попало, а упало на землю; а поскольку конверт я уже 
вскрыл, то его содержимое рассыпалось по земле. Я был целиком сосредоточен на 
разговоре, и поблизости никого не оказалось, и потому я успел уже добраться до 
лестницы, ведущей в библиотеку, прежде чем услышал голос молодого гюлунга, 
недовольно кричавшего из окна на кого-то за моей спиной. Я обернулся и сразу же 
понял, что произошло; в противном случае я так никогда и не смог бы прочесть 
Ваше письмо, так как в этот момент им уже лакомился один почтенный старый козел.
 Скотина уже успела сожрать письмо Ч.Ч.М. и теперь глубокомысленно взирала на 
Ваше – более нежное и доступное для его старых зубов, нежели плотный конверт и 
толстая бумага Вашего английского корреспондента.
В мгновение ока я бросился спасать Ваше письмо и сумел-таки преодолеть 
сопротивление и недовольство животного, однако от письма уже мало что осталось! 
Конверт с Вашим вензелем был почти полностью съеден, а письмо пострадало 
настолько, что разобрать его содержание уже не представлялось возможным. 
Несколько мгновений я был совершенно подавлен свалившимся на меня несчастьем. 
Вы знаете, чем было вызвано мое замешательство: я не имел права восстанавливать 
письмо, присланное из "Эклектического Общества", так как оно непосредственно и 
полностью было связано со злосчастными 'Пелингами'. Как же я мог восстановить 
утраченные части! Я уже готов был нижайше просить Чохана даровать мне в виде 
исключения, вызванного крайней необходимостью, эту привилегию, как вдруг увидел 
перед собой его священный лик. Глаза его светились необычным огнем. И тут 
раздался его голос: "Для чего нарушать правило? Я сделаю это сам". Эти три 
коротких слова: Ком ми ц'хар ("Я сделаю это") – воскресили в моей душе надежду. 
Он восстановил испорченные части письма и, как видите, довольно точно. 
Восстановил даже почти уничтоженный конверт, включая Ваш вензель и все прочее. 
Я знаю, сколько сил требует подобное восстановление и потому надеюсь теперь 
отдохнуть денек от строгой опеки Чохана. Поэтому и козла я поблагодарил от всей 
души; коль скоро козел не принадлежит к бойкотируемой расе Пелитов, я смог 
выразить ему свою благодарность тем, что укрепил его зубы (вернее то, что от 
них осталось), так что теперь скотина еще несколько лет сможет пережевывать и 
более твердую пищу, нежели английские письма"33.
— Как бы я хотела поведать об этом всему миру, – сказала со слезами на глазах 
от смеха и избытка чувств Пэйшенс. – Ведь люди смогли бы любить их гораздо 
больше, если бы увидели в них таких же людей, как и они сами. И с таким 
чувством юмора! – добавила она.
— Да, К.Х. уже однажды похвалил тебя за это замечание, – напомнил ей Синнетт34, 
невольно заражаясь ее веселостью. – Интересно, оценит ли эту историю Хьюм?
— Лучше не испытывать его, – предостерегла Пэйшенс, – он просто разразится 
очередной обличительной речью. Любопытно то, что Учителю нельзя было самому 
восстанавливать письмо.
— Я думаю, что с точки зрения оккультизма он должен был в полной мере испытать 
последствия своей минутной неосмотрительности.
— Но ведь его все же освободили от этой необходимости! Хвала Махачохану! Вечно 
буду его за это уважать.
Синнетту эта рассказанная Учителем история тоже прибавила оптимизма. Раньше 
Махачохан представлялся ему каким-то неумолимым ментором, чья суровость не 
ослабевает ни на минуту, теперь же он, к своему удивлению, испытывал к нему 
чувство, похожее на благодарность, за то, что он помог Учителю К.Х. разрешить 
возникшую перед ним дилемму. Несмотря на все утверждения Хьюма о том, что 
Махатмы их почти ничему не научили, Синнетт чувствовал, что многое узнал за 
прошедший год; у него накопилось уже достаточно материала для новой книги, к 
написанию которой он только что приступил35; и несмотря на мелкие неудачи и 
проблемы, этот год вполне можно было назвать успешным.
Но подводить итоги 1882 года ему было еще рано. В самом конце года произошло 
событие, поколебавшее даже несокрушимый оптимизм Пэйшенс. Владельцы "Пионера" 
известили Синнетта о том, что их сотрудничество с ним в скором времени будет 
прекращено. Однако сам Синнетт встретил эту новость без удивления. Где-то