Е.П.Б. получила сильный стресс и вновь 
серьезно заболела; одно время под угрозой находилась сама ее жизнь. Когда она 
вполне поправилась, Синнетт получил от нее письмо, в котором говорилось, что 
Хьюм оказался недостаточно проницательным, чтобы понять, что К.Х. будет 
оставаться благожелательным и вежливым до конца.
"У него начинаются проблемы с головой, – писала она, – ему кажется, что он 
вот-вот станет адептом; преследуют всякие галлюцинации, а он принимает их за 
откровения". Она добавляла также, что сама хотела написать Хьюму и высказать 
ему все, что она о нем думает, но Учитель уговорил ее не делать этого. И все же 
она "не выдержала" и написала записку, в которой изложила свое мнение о нем.
Е.П.Б. писала, что "против этого К.Х. не возражал, но сказал также, что Хьюм 
еще может им понадобиться для чего-то, и потому "он отправит ему своего рода 
противоядие, чтобы умерить тот гнев, который я у него вызову. Это противоядие 
было отправлено Хьюму в виде телеграммы, посланной не знаю откуда, но не из 
Бомбея. В этой телеграмме было сказано, насколько я понимаю, ... что 'глупое 
письмо было отправлено вопреки моим увещеваниям, Вы должны извинить старую и 
очень, очень больную женщину за ее несдержанность'.
На следующий день он посоветовал мне сдерживать свои эмоции ради блага Общества,
 и коль скоро он (Хьюм) однажды принес мне свои извинения, то К.Х. и меня 
просил поступить так же. Поэтому я написала ему еще одно письмо, в котором 
говорилось, что раз уж К.Х. и М. считают, что мне следует извиниться за 
некоторые свои слишком грубые выражения, то именно это я и делаю. И хотя я 
извела почти полстраницы на то, чтобы выразить ему свое сожаление в связи с тем,
 что я оскорбила его чувства, на следующих трех страницах я написала ему вещи 
еще более гадкие, нежели в предыдущем письме. Но больше оскорблять я его не 
буду... Я знаю, что своими поступками он сам вынес себе приговор"18.
Синнетт никак не мог решить, следует ли ему объяснять Хьюму ситуацию. Отчасти 
он колебался потому, что в какой-то мере разделял точку зрения последнего. 
Однако он не терял доверия к Учителю и полуосознанно признавал, что тот 
по-своему тоже прав. Когда оба англичанина встретились в очередной раз, Синнетт 
все же собрался с духом и решил мягко намекнуть Хьюму на то, что он, возможно, 
не во всем прав.
— Должен признать, Хьюм, я слегка озадачен, – сказал он. – Иногда ты как будто 
убежден в полезности того, чему нас учат Махатмы, а иногда вдруг начинаешь всех 
ругать, а теперь еще и обращаешься к этому Свами из Альморы. Неужели он намного 
лучше К.Х.?
— Во-первых, – с оптимизмом ответил Хьюм, – он готов признать, что и европеец 
порой может рассуждать вполне здраво. И к тому же, мне кажется, что в реальное 
существование Махатм он верит не больше, чем я сам.
— Но ты ведь знаешь, что они существуют, по крайней мере об этом ты говорил 
Дэвидсону. Ведь ты утверждал, что часто общался с ними19. Как же ты теперь 
можешь сомневаться?
Синнетт с удовлетворением заметил, что его слова слегка смутили Хьюма.
— Дэвидсон слишком много болтает, – ответил он. – Как бы то ни было, я совсем 
не уверен в том, что их учение верно20. Всему, чему они нас научили за полтора 
года, я мог бы научить любого за неделю. Они воображают, что знают обо мне 
больше, чем знаю я сам, – но ведь это же смешно. А К.Х. и вовсе заявил однажды, 
что я "непостоянен"! Да он просто не понимает, насколько я многогранен, и 
просто видит меня в разное время с разных сторон21.
Синнетт отметил про себя, что с логикой у Хьюма далеко не все в порядке. Сперва 
он фактически отрицает сам факт существования Махатм; затем он как будто бы все 
же позволяет им существовать, но выражает свое несогласие с их точкой зрения, 
прежде всего потому, что ему показалось, будто бы с ним самим они обошлись 
несправедливо.
И Синнетт сказал себе, что в данном случае он никак не может быть на стороне 
Хьюма. Тем более, что и Учитель предупреждал, чтобы он был осторожен и не 
слишком поддавался влиянию Хьюма.
Синнетт решил, в конце концов, что он в ответе только за свои собственные 
убеждения, а в основе его убеждений лежали те чувства, которые он питал к 
Учителю, и потому они не зависели от временных сомнений и даже от чувства 
разочарования, которое он испытывал (и он был вынужден это признать) из-за того,
 что ему так и не было ни разу позволено напрямую встретиться с Учителем. 
Всякий раз, размышляя об этом, он предусмотрительно забывал о том, что Учитель 
неоднократно повторял ему, что это желание Синнетта не могло быть удовлетворено 
до тех пор, пока образ его жизни не будет существенно изменен.
_____________
Глава XIV
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА МЕНЯЮТСЯ
Как и следовало ожидать, пережитый Е.П.Б. эмоциональный стресс пагубно 
отразился на ее физическом состоянии. Вообще здоровье мадам Блаватской никогда 
не было особенно крепким, ее поддерживали только необычайная выносливость и 
сила воли. Но и для них наступил предел, и она, в конце концов, слегла. Махатма 
М. в одном из своих немногих сохранившихся до наших дней писем к Синнетту 
говорил, что значительная доля ответственности за пережитый Е.П.Б. кризис1 
лежит на Хьюме и что Е.П.Б. настолько сильно разболелась, что ему "пришлось 
забрать ее"2.
В сентябре 1882 г. Учитель К.Х. прислал Синнетту письмо из одного ламаистского 
монастыря, находившегося в окрестностях Дарджилинга3, названного им объектом 
мечтаний Е.П.Б. К.Х. писал, что, возможно, вскоре увидит "Старую Леди воочию, 
если М. привезет ее сюда. А он ее обязательно привезет, в противном случае мы 
потеряем ее навсегда (по крайней мере ее нынешнюю физическую триаду)"4.
Очевидно, те обстоятельства, которые ранее помешали ей навестить Учителей, к 
этому времени уже несколько изменились, так как со стороны Махачохана на сей 
раз не последовало никаких возражений.
Когда Е.П.Б. узнала о том, какая дарована ей поист