х тезисов.
Далее к делу подключился м-р Хьюм, также отправивший свое письмо в "Теософ". 
Начал он с того, что "Изида" "изобилует ошибками и неточностями", что она 
"никогда не разоблачалась перед посторонними и никогда впредь ничего подобного 
не произойдет", и что вся эта книга смогла проделать лишь "несколько прорех в 
ее одеяниях".
Он добавил также, что все это сочинение Е.П.Б. является изначально 
"деструктивным по своему характеру".
Далее он подверг резкой критике Махатм за то, как они делятся своими учениями 
или, вернее, не делятся, как он сам считал. Он говорил, что их методы кажутся 
ему настолько отвратительными, что сам он "далеко не однократно" был на грани 
того, чтобы полностью прекратить всякую связь с ними.
Далее он наговорил еще множество гадостей о Махатмах, после чего принялся 
просвещать м-ра Массея (как ему самому казалось) в связи с возникшими у того 
сомнениями. Под письмом он поставил подпись – "Н.Х."
Это письмо было напечатано в "Теософе" за сентябрь 1882. За ним следовало 
очередное редакторское примечание Е.П.Б., и далее – письмо, подписанное 
одиннадцатью чела, под заголовком "ПРОТЕСТ".
Этот протест начинался словами:
"Мы, нижеподписавшиеся, "Признанные" и "Испытанные" Индусские Чела Гималайских 
Братьев, их ученики в Индии и Северном Кашмире, со всем необходимым почтением 
реализуем свое право на протест, осуждая тон вышеприведенной статьи и ту 
самонадеянную критику, которую позволил себе "Н.Х." – недуховный чела"4.
Е.П.Б. не хотела печатать письмо "Н.Х.", но Махатма убедил ее сделать это, а 
Махатме посоветовал напечатать письмо сам Махачохан5.
Она написала Синнетту жалобное письмо, в котором говорилось: "... Я 
положительно и решительно отказываюсь принимать подобные письма. Останется он 
(Хьюм) в Обществе, или нет – это решать Братьям. Он волен делать любые пакости, 
прикрывая их фиговым листком филантропии, но только не через меня. Тем более я 
не желаю, чтобы через мое посредничество К.Х. получал послания, равных которым 
по наглости не сыщешь во всем мире... Почему этот дьявол сам не напишет все это 
К.Х.? Будь моя воля, я бы просто сожгла эту статейку, и не потому, что в ней 
содержатся выпады против меня или против "Изиды"... но потому, что он нападает 
на Братьев, называет их "чванливыми азиатами", обвиняет их, критикует, 
настраивает против них общественность и т.д. ... но К.Х. передал мне через М., 
что письмо это следует опубликовать без каких бы то ни было купюр, и мне теперь 
остается только помалкивать"6.
И так далее в том же духе. Затем следовало: "Я полагаю, что Братья к этому 
времени уже достаточно натерпелись от европейцев. Только Вы один никогда не 
оскорбляли их, никогда не спорили с ними, хотя зачастую, я уверена, дела 
обстояли отнюдь не так, как Вам хотелось бы. Ведь даже я, наполовину азиатка, 
не обладающая ни Вашей утонченностью, ни вообще английской деловитостью и 
щепетильностью, даже я частенько чувствовала себя разочарованной, и мне 
казалось, что мои идеалы превратились в пыль. Но это было очень давно; с тех 
пор прошли годы; я смогла за это время узнать их получше, и если даже в моем 
представлении они оказываются не на высоте, мое благоговейное уважение к ним 
при этом все равно выигрывает. Я уже больше не сужу о них по первому 
впечатлению, как это делаете Вы. Я знаю, что многие их жизненные реалии не 
согласуются с нашими европейскими представлениями о хорошем и плохом, как пишет 
Хьюм в своей статье, но в то же время, мой дорогой м-р Синнетт, они обладают 
огромным множеством достоинств, которые Вы никогда не сможете приобрести в 
Европе; к тому же, им совершенно чужды многие наши отвратительные пороки и 
мелкие грешки"7.
Вернувшись опять к Хьюму, Е.П.Б. сообщала: "Я знаю, что он слишком спесив, 
чтобы поладить с нашими Братьями. Он предлагает себя в качестве чела, и Вы 
наивно верите в его обращение! Вздор! Юпитер предлагает себя Богу Гермесу в 
качестве козопаса, чтобы учить последнего манерам!... Т.О. без нас не погибнет, 
мы все – лишь строители, закладывающие его фундамент".
И вновь последовали добрые слова в адрес К.Х.: "Он (Хьюм) называет К.Х. – 
величайшего, благороднейшего, чистейшего из людей – чванливым! Он – честнее и 
лучше всех тех, кто когда-либо жил за стенами их скромного ашрама; и вот этот 
человек, который, несмотря на свою молодость, уже давно смог бы стать (если бы 
захотел) Чоханом или совершенным Бодхисаттвой, похоже, получил еще один повод 
для своей поистине божественной скорби из-за несовершенства мира".
После публикации письма "Н.Х." в "Теософе" Е.П.Б. завершила свое редакторское 
примечание следующими словами:
"Если бы не прямое указание, данное нам Братьями, мы ни за что не согласились 
бы на публикацию этого, мягко выражаясь, неблагородного документа. Очевидно, 
что по крайней мере в одном это письмо может принести пользу: оно, как нам 
кажется, дает ключ к пониманию того, почему наши Братья так неохотно проявляют 
свое расположение к европейским "так называемым" мистикам, пусть даже и самым 
интеллектуальным".
Вследствие всех этих событий (по крайней мере – отчасти) Хьюм написал Махатме К.
Х. письмо, в котором заявил, что полагаться далее на одного лишь К.Х. он не 
может, поскольку его манера обучения – "слишком медленная и 
неудовлетворительная, и потому будет правильно", если он обратится за помощью к 
кому-нибудь еще8.
Он и в самом деле сблизился с другим учителем – "Свами из