я инкарнациями, а также условия, 
предопределяющие это состояние*13.
Любопытный постскриптум, добавленный к этому письму, никак не связан с 
излагаемой в нем философией; это скорее – извинение Учителя за то, что в 
некоторых последних его письмах было "множество вставок, клякс и исправлений". 
Он объяснял это тем, что в последнее время минуты досуга выпадают ему "лишь 
урывками и писать поэтому приходится где попало и на чем попало".
"Если бы не правило, запрещавшее использовать оккультные способности до тех пор,
 пока не будут испробованы все обычные способы", – писал он, – то он мог бы 
создать "вполне приличный текст", но "глядя на жалкий вид своих писем, я 
утешаюсь мыслью о том, что Вы, возможно, будете оценивать их по содержанию, а 
не по этим следствиям моей личной зависимости от различных побочных 
раздражителей, которые вы – англичане – смогли свести до минимума благодаря 
изобретенным вами приборам14. Как однажды тактично заметила Ваша супруга – они 
устраняют налет сказочности и делают из нас людей, то есть мыслящих существ. 
Очень мудрое наблюдение, и я весьма благодарен ей за него"15.
Далее Махатма писал, что Е.П.Б. пребывала "в отчаянии", потому что Чохан 
аннулировал разрешение М. на ее приезд к нему, и "М. хладнокровно заставил ее 
распаковывать чемоданы"16.
Возможно, Е.П.Б. упоминала именно это письмо, когда сама писала Синнетту в 
конце июня 1882 г. Начала она так: "Вам, вероятно, будет не очень интересно 
читать это письмо, поскольку К.Х. уже поведал вам обо мне целую "Илиаду". В 
любом случае, по ее словам, хороших новостей у нее не было. Ее планы "потерпели 
крах". Из-за постоянно скверного физического самочувствия разум ее тоже 
пребывал в состоянии депрессии, и вот ее Учитель разрешил Е.П.Б. ненадолго 
приехать к нему. Она уже собрала вещи и была готова к отъезду, когда "Старик" 
(так она называла Чохана) отменил приглашение из-за конфликта между Англией и 
Египтом17.
Олкотт снова уехал на Цейлон, а Дамодар "собрался на месяц в Пуну, так как 
бессмысленная аскеза и тяжелая работа подорвали его физическое здоровье"18.
Е.П.Б. чувствовала себя одинокой и покинутой. Она была обижена на Чохана и на 
всех высших Адептов, которые, наверняка, тоже участвовали в вынесении решения 
об отмене ее поездки; она называла их "бессердечными высушенными жуками", 
заявляя при этом: "Я выскажу им это, даже если они потом сотрут меня в 
порошок"19.
Синнетт не мог не посочувствовать Старой Леди, хотя и подумал, что во время 
таких эмоциональных бурь она, похоже, совершенно забывает о том уважении и 
почтении, которое обычно испытывает ко всем членам Братства. Известно было 
также, что даже ее собственному Учителю, "Благословенному", частенько от нее 
доставалось, хотя Синнетт был совершенно уверен в том, что при необходимости 
она с радостью согласилась бы умереть за него.
Е.П.Б. была загадочной женщиной, и Синнетт был вынужден это признать; она была 
неразрешимой загадкой, которая – и это самое наименьшее – вносила оживление и 
разнообразие в жизнь тех, кто знал ее, хотя порою она бывала несколько 
агрессивной. Несмотря на то, что она его часто злила, Синнетт все же был 
глубоко признателен ей за помощь в переписке с Учителем, которую она продолжала 
ему оказывать. Он беспокоился и о том, удастся ли найти ей достойную замену. С 
Эглинтона, похоже, все равно не будет никакого толку.
За несколько недель до этого Хьюм взял себе на работу нового секретаря – 
молодого англичанина, уроженца Индии Эдмунда У. Ферна. Он вступил в 
Эклектическое Теософское Общество Симлы и вскоре был избран его секретарем. Он 
обладал некоторой способностью к ясновиденью и достаточно высокой 
чувствительностью, что привлекло внимание Махатмы М., который назначил ему 
испытание. Он вызывал интерес у всех членов Общества в Симле, несмотря на 
некоторые неприятные черты его характера, например, склонность к хвастовству, 
так как его природная беззаботность несколько сглаживала его высокомерие и даже 
делала общение с ним приятным.
Махатма К.Х. в одном из своих писем говорил о Ферне следующее:
"Решать, станет он постоянным чела или нет, будет Чохан. М. должен просто 
проверить, испытать и проэкзаменовать его всеми возможными способами, чтобы 
получить представление о его истинной природе. Хотя с вашей западной точки 
зрения это представляется отвратительным, для нас это – непререкаемый закон, и 
я не смог бы ничего с этим поделать, даже если бы хотел. Мало знать, что может 
и чего не может чела при данных обстоятельствах и во время испытательного срока.
 Необходимо знать, чего можно ожидать от него в самых различных ситуациях"20.
Синнетт знал, что Хьюм ревниво относился к успеху Ферна21; по сути дела, Хьюм 
вскоре начал раскаиваться в том, что нанял его.
"Не понимаю, что в нем находят другие, я и сам удивляюсь, почему я взял его к 
себе, – жаловался он. – Я не отрицаю, что он умен, но это скорее – хитрость, а 
не ум. И что Махатма М. в нем нашел (если, конечно, он в самом деле что-то 
нашел в нем, и Ферн все это не выдумал) – этого я даже представить себе не могу.

Я надеюсь, меня не сочтут эгоистом, если я скажу, что мне с трудом верится в то,
 что ему назначат испытание, тогда как мне самому в этом несколько раз было 
отказано22. Не знаю, что в нем находят азиаты?"
Синнетт с сочувствием выслушивал жалобы друга. Ферн действительно становился 
невыносимым, строил из себя пророка23; сочинял различные истории, направленные 
на выпячивание своей собственной значимости; и даже пытался проверять самих 
Учителей, желая убедиться в том, что они – "не миф и не подделка"