к пароход "Вега", на котором находился 
Эглинтон, покинул Цейлон, произошло необычайное событие: Махатма К.Х. предстал 
перед ним лично.
В то же время Учитель в письме известил об этом Синнетта. Он говорил, что решил 
написать, поскольку опасался, что Синнетт, узнав об этом, может почувствовать 
"невольную зависть".
"По причинам, которые Вы несомненно сочтете достаточно вескими (хотя поначалу, 
возможно, Вам покажется, что с Вами обошлись несправедливо), я решил в виде 
исключения сделать то, чего не делал никогда, – а именно: проявиться, приняв 
иную форму и, возможно, характер. Так что Вам не следует завидовать Эглинтону, 
пусть даже он увидит меня лично и будет говорить со мной. Я намерен 'ошарашить' 
его своим визитом на борту "Беги". Это будет сделано между 21-м и 22-м числом 
сего месяца, то есть, когда Вы будете читать это письмо, происшедшее уже будет 
'видениями прошлого'!... И поскольку перед ним предстанет не настоящий К.Х. 
(хотя это будет все же К.Х.), то Вы не должны считать, что Ваш 
Транс-Гималайский друг Вас предал. Другая причина, по которой я собираюсь это 
сделать, – это желание спасти беднягу от зазнайства; и третья, самая главная 
(хотя и не самая последняя) причина кроется в том, что Теософия и ее сторонники 
тоже должны быть, наконец, вознаграждены. Эглинтон возвращается домой; и если 
по приезде в Англию он так и не будет знать ничего о Братьях, то для бедной 
старой Е.П.Б. и Г.С.О. наступят тяжелые дни. М-р Хьюм упрекал нас за то, что мы 
не показались Эглинтону... Мы не могли или, вернее, не хотели делать этого, 
пока Э. был в Индии, по причинам, которые м-р Хьюм, возможно, так и не понял, 
но Вы, без сомнения, поймете. Не менее уважительные причины были у нас и для 
того, чтобы запрещать Е.П.Б. переписываться с ним или уделять ему слишком много 
внимания в "Теософе". Но вот он уехал и сейчас находится в 22-х сотнях миль 
отсюда в открытом море; и ни у кого из них не может возникнуть подозрений в 
подлоге, настало время для эксперимента. Он думает, что проверил ее, попробуем 
теперь проверить его самого".
Учитель просил Синнетта ввести м-ра Хьюма в курс дела.
"Объясните ему, – писал он, – что есть люди – недруги – которые спят и видят, 
как бы им уличить Старую Леди в мошенничестве, так сказать – заманить ее в 
ловушку. И поэтому я решил покончить с этим вопросом раз и навсегда. Передайте 
ему, что, следуя его предложению и совету, я – К.Х. – появлюсь перед Эглинтоном 
как propria persona in асtu в море между 21-м и 22-м числом сего месяца; и что 
если мне удастся привести крамольника, отрицающего существование "Братьев", в 
чувство, миссис Гордон и ее августейший супруг будут извещены об этом 
немедленно... Мы выжидали, чтобы провести свой эксперимент уже после его 
отъезда, и теперь – мы намерены действовать"7.
В постскриптуме Махатма добавлял:
"Мы надеемся, что до 25 марта м-р Синнетт своим гробовым молчанием будет 
удивлять даже покойников... Ни одна живая душа, за исключением миссис Синнетт – 
вашей доброй хозяйки, не должна узнать ни слова из этого письма. Мне позволяет 
рассчитывать на это Ваша дружба, которую я сейчас предлагаю испытать. М-ру 
Хьюму Вы можете написать прямо сейчас, таким образом, он получит Ваше письмо в 
полдень 24-го ..."
Синнетт написал Хьюму, как и просил Учитель, однако он был не так осторожен в 
выражениях, как К.Х. Он заметил, что не в состоянии описывать ситуацию 
абсолютно объективно. Несмотря на предельно честное объяснение Учителя, он все 
же чувствовал себя слегка оскорбленным. Какие права есть у этого Эглинтона на 
то, чтобы требовать к себе такого беспрецедентного внимания? Да никаких!
Когда он рассказал об этом Пэйшенс, она напомнила ему, что никто не в праве 
требовать ничего подобного от Учителя; и что сам Учитель несколько раз говорил 
ему, что, хотя он очень дорожит дружбой с Синнеттом, он все равно не может 
появиться в атмосфере табачного дыма и мясоедства, от чего Синнетт пока был не 
в состоянии отказаться.
— И к тому же, – напомнила она ему, – он собирается "проявиться" в иной форме и,
 следовательно, перед м-ром Эглинтоном "предстанет не настоящий К.Х."
— Да, но он говорит также, что это "будет все же К.Х." Он был прав, когда 
говорил, что они "разъясняют загадки при помощи других загадок". Я знаю, что 
Хьюм был недоволен тем, что Махатмы не показались Эглинтону8. Но я не могу 
понять, почему им так хочется, чтобы Эглинтон узнал об их существовании, ведь 
они сами несколько раз говорили, что они совершенно не заинтересованы в том, 
чтобы убеждать скептиков!
Пэйшенс приветствовала это замечание своим мелодичным смехом.
— Эглинтон – это не какой-нибудь там "скептик". Ведь Учитель объяснил тебе 
причину. Мне
кажется, ты просто ищешь, к чему бы придраться, Перси! Он ведь ясно объяснил, 
что они не трогали
Эглинтона, пока он был здесь, из-за Е.П.Б., но и не могли отпустить его домой в 
Англию убежденным в том, что они – просто ее выдумка. Ну, пожалуйста, будь же 
благоразумен!
Он кисло улыбнулся и заверил ее, что попытается. Только позднее Синнетт узнал, 
что и самому Махатме эта затея даром не прошла.
В июле Учитель написал ему:
"... Чтобы удовлетворить м-ра Хьюма, хотя бы в чем-то, мне пришлось вызвать 
неудовольствие Чохана... он был далеко не в восторге от моей идеи позволить 
Эглинтону поверить в то, что это действительно был я сам. Он разрешил нам 
представить это подтверждение способностей живущих людей спиритуалистам через 
посредст