йствительно понемногу поправляюсь.

Он нежно прикоснулся к ее плечу.
— Это меня радует, – ласково сказал он.
В своем предыдущем большом письме, в котором он предупреждал Синнетта о 
предстоящем приезде Олкотта и Бхавани, К.Х. коснулся также и некоторых 
материалов, которые планировалось поместить в следующем номере "Теософа". 
Помимо всего прочего в письме упоминалась статья "Эликсир жизни", автором 
которой был Мирза Мурад Али Бег. Учитель писал, что "при всей своей туманности" 
эта статья "оставляет ощущение, будто некто подкрадывается к кому-то сзади, 
бьет по спине, а затем удирает"12.
Однажды вечером, уже накануне отъезда гостей, когда вся компания пила кофе 
после обеда, Синнетту вспомнились слова Махатмы об этой статье, и он спросил у 
Олкотта, не знаком ли тот с ее автором.
? Знаком, конечно же, – ответил Олкотт, – к большому своему сожалению.
? Вот как! – сказал Синнетт, приподняв от удивления брови. – И почему же?
? Он обратился в нашу штаб-квартиру за помощью, – объяснил Олкотт, – такое, 
знаете ли, странное, дикое создание! Таких моральных и ментальных метаний я не 
видел еще ни у одного человека. Как он сам объяснил, он находился под влиянием 
злых сил, которые "швыряли его то туда, то сюда". Мы могли лишь посочувствовать 
ему, хотя он и наводил на всех ужас.
? Но почему? – продолжал настаивать Синнетт, помня о том, что говорил об этом 
человеке Махатма.
? Это довольно грустная история, – сказал Олкотт. – Вообще-то он – 
замечательный молодой
человек: начитанный, умный; но выглядел он, скорее, как актер, который играет 
роль. Одет он был
как мусульманин, но волосы у него были не острижены, а длинные, чуть 
коричневатые, собранные на
затылке в пучок, как у греческих женщин. Но кроме этого, а также очень светлой 
кожи и весьма выразительных голубых глаз, в нем не было решительно ничего 
женоподобного. За последние несколько лет он довольно настрадался, и я пытался 
помочь ему, хотя и все время разрывался между чувством сострадания к нему и 
чувством отвращения к его истории. Видите ли, во всем, что с ним случилось, 
виноват был он сам.
Олкотт задумчиво отхлебнул свой кофе, в то время как все прочие, 
присутствовавшие в комнате, замерли в ожидании. Полковник же думал про себя, 
что именно из этой трагической истории ему можно рассказать, а о чем следует 
умолчать, тем более, что в комнате находилась и Пэйшенс, а он уже знал, какое у 
нее доброе и ранимое сердце. Наконец, он продолжил свой рассказ:
— Он хотел овладеть одной добродетельной женщиной, и с этой целью вступил в 
сговор с какими-то злыми силами. Следуя наставлениям своего "гуру", он просидел 
взаперти в какой-то комнате целых сорок дней, а сидеть ему там было положено до 
тех пор, пока он как наяву не увидел бы перед собой лицо этой женщины. В конце 
концов, он добился этого, увидел ее лицо, губы призрака шевельнулись, и он 
услышал, что эта женщина будет им полностью очарована и сама придет к нему. К 
сожалению, именно так все и случилось, и женщина была обесчещена. И к не 
меньшему сожалению, вернее даже – к его глубочайшему ужасу, – Митфорд (а это, 
как вы знаете, его настоящее имя), так вот, Митфорд так и не смог освободиться 
от тех злых сил, которые он сам же и вызвал для осуществления своего гнусного 
плана. У него теперь попросту не хватает моральной силы, чтобы справиться с 
ними. И они не отстают от него.
Сдавленное восклицание Пэйшенс заставило Полковника сказать ей сочувственно:
— Извините меня, миссис Синнетт, я знаю, что это не самая приятная история.
— Но что же стало с этим несчастным? – спросила она. – Он все еще там, в 
штаб-квартире?
— Нет, оттуда он уже ушел, – ответил Олкотт. – В тот момент мы все 
почувствовали, что у нас гора свалилась с плеч, хотя на этом, как оказалось, 
наш кошмар не закончился. Надо сказать, что существа более несчастного, чем он, 
я никогда еще в жизни не видел: нервный, взвинченный, неспособный ни на чем 
сосредоточиться дольше нескольких секунд. И самое грустное во всей этой истории 
то, что он знает о существовании высших способностей человеческой природы, 
иначе просто не смог бы написать свою, действительно очень полезную статью; он 
знал о них, но достичь так и не смог. Он просил разрешения вступить в Общество, 
однако его непостоянство меня отпугивало, и я не спешил с ответом. Но вы ведь 
знаете Е.П.Б.: милость ко всем падшим – это у нее в крови. Она заявила, что 
берет всю ответственность за него на себя, и я, в конце концов, сдался. Но 
знали бы вы, как он отплатил ей за ее благородство.
— Этого следовало ожидать, – вставил Бхавани Рао.
— Да, пожалуй, так оно и есть, ведь он был абсолютно непредсказуем. Но я уверен,
 что никто из нас даже и в мыслях представить себе не сможет, что окажется 
способным на нечто подобное.
Однажды, когда Е.П.Б. и он были на станции Вадхван, он вдруг выхватил у 
стоявшего рядом сипая саблю и попытался убить ее. Конечно же, сипай помешал ему 
это сделать, но он все равно кричал, что и она, и все ее Махатмы – дьяволы и 
что она должна умереть! Вскоре он окончательно сошел с ума. Он всегда казался 
мне наиболее ярким примером того, насколько вреден дилетантский подход к 
оккультным силам, в особенности для тех, в ком бушуют еще животные страсти13.
— Согласен, история довольно грустная, – сказал Синнетт, еще более 
заинтригованный просьбой Махатмы обратить особое внимание на статью этого 
человека. – К.Х. упоминал и еще об одном материале дл