ое время в штаб-квартире Теософского Общества. В Аллахабад они 
намеревались заехать в начале марта по дороге из Канпура в Калькутту. Целью их 
визита было еще раз подтвердить, что Е.П.Б. сама не писала тех писем, которые 
были известны как "Письма Махатм", как все еще продолжали считать ее недруги.
Синнетт и сам с нетерпением ждал их приезда. Он видел Бхавани Рао в начале года 
в Бомбее, когда приезжал туда встречать свою семью; тогда же он и узнал, что 
тот был в числе тех, кому за несколько дней до этого являлся на короткое время 
Махатма М. (кроме самого Рао при этом присутствовали еще Росс Скотт и Дамодар)3.

Как писал Синнетт, это стало возможным благодаря "постоянному присутствию мадам 
Блаватской и, как правило, еще нескольких человек, обладающих сильным 
притягательным магнетизмом, чистоте жизни тех, кто обычно там проживал, и 
постоянно присутствовавшему там влиянию самих Братьев"4. Он и сам надеялся 
когда-нибудь стать свидетелем подобного проявления, но тут его постигло 
разочарование. И теперь он думал, что магнетизм, исходящий от двух его гостей, 
возможно, создаст подходящую для проявления каких-либо феноменов обстановку. 
Однако эта перспектива в то же время и несколько пугала его, так как в 
полученном им накануне приезда гостей письме от Махатмы К.Х. последний 
свидетельствовал: "Бхавани Шанкар будет вместе с О., а он – сильнее и способнее 
во многих отношениях, чем Дамодар, и далее чем наша общая знакомая Леди"5.
За время пребывания Олкотта и Бхавани Рао в Аллахабаде действительно произошло 
несколько удивительных событий. Одним из них был мгновенный перенос из 
штаб-квартиры Общества в Бомбее в Аллахабад (а это расстояние почти в восемьсот 
миль) фрагмента гипсового барельефа, в то время как остальная его часть 
осталась в Бомбее. Это был довольно странный феномен, проверить подлинность 
которого было довольно сложно6.
Однако наибольший интерес у Синнетта вызвала записка, присланная Махатмой К.Х. 
через Бхавани Рао. Он поначалу передал этому чела свое письмо для Махатмы в 
надежде, что тому удастся переслать его. На следующее утро Бхавани вручил ему 
записку от Учителя, которую он нашел, проснувшись утром, у себя под подушкой7.
Эта была коротенькая записка, в которой было, в частности, сказано:
"Производить феномены при наличии затруднений магнетического и прочего 
характера запрещено так лее строго, как банковскому кассиру запрещается тратить 
вверенные ему деньги. Даже ради Вас ничего нельзя было сделать до тех пор, пока 
О. и Бх. Р. не принесли к Вам с собой свой магнетизм – и это все, что я мог 
сделать для Вас".
"Очевидно, – подумал Синнетт, – Бхавани Рао оказался не столь уж сильным, как, 
похоже, предполагал Махатма".
Не осознав в полной мере всей силы этих последних слов – "это все, что я мог 
сделать для Вас", – и обратив больше внимания на другую фразу из этой записки – 
"В случае необходимости мы без труда можем доказать свои феномены", – Синнетт 
написал на следующий день записку с предложением произвести один или несколько 
подходящих феноменов, пользуясь тем, что в его доме присутствует в данный 
момент магнетизм, отличный от магнетизма Е.П.Б., которую, как это ни абсурдно, 
подозревали в том, что она обманывала Синнетта.
Он передал эту записку Бхавани вечером 13 марта, а утром 14-го получил от К.Х. 
ответ, состоявший всего лишь из нескольких фраз, смысл которых сводился к тому, 
что предложения Синнетта принять невозможно и что позже он пришлет более 
подробный ответ через Бомбей8.
"Когда я получил от него этот ответ, – писал Синнетт в более позднем издании 
"Оккультного Мира", – я понял, что и без того ограниченные возможности на 
данный момент были уже исчерпаны, и потому мое предложение уже не могло быть 
принято, но само появление этих записок указывает на тот факт, что я смог всего 
лишь за несколько часов обменяться письменными посланиями с Кут Хуми, в то 
время как мадам Блаватская находилась на другом краю Индии"9.
Кроме того, к большому удивлению самого Синнетта и его супруги (во время 
пребывания гостей в их доме), Пэйшенс тоже получила от Учителя небольшую 
записку10.
К.Х. всегда относился к миссис Синнетт с глубочайшим уважением, и на этот раз 
он, воспользовавшись случаем, прислал ей прядь своих волос. После перенесенной 
в Англии болезни (вызванной тяжелыми родами) у нее еще случались время от 
времени приступы слабости, и этот подарок, судя по всему, должен был сыграть 
роль амулета.
"Носите эти волосы, привязав их к матерчатой ленте (или, если хотите, - к 
металлическому браслету), – писал Учитель, – чуть ниже левой подмышки под левым 
плечом. Прислушайтесь к тому совету, который даст Вам Генри Олкотт. Это хороший 
совет, и против него у нас нет никаких возражений".
А далее следовало весьма необычное указание: "Не питайте ни к кому недобрых 
чувств, даже к своим врачам, и к тем, кто причиняет вам зло; ненависть – это яд,
 который может свести на нет даже благотворное влияние этих волос"11.
— Учитель такой добрый и заботливый! – воскликнула Пэйшенс. – Я уверена, что 
мне это поможет, и не только моему физическому здоровью, но и разуму. Иногда 
мне кажется, Перси, что мы пытаемся приобщиться к чему-то слишком для нас 
большому; если перефразировать известную поговорку, – мы как будто тянем тигра 
за хвост.
Сказав это, она улыбнулась, и Синнетт решил, что этот факт ее, по-видимому, 
совсем не пугает.
— Ерунда, – отозвался он, – с чего это тебе пришло в голову?
— Я знаю, что это – глупости, – согласилась она, – но иногда я все же чувствую 
себя неспокойно. Я думаю, отчасти это объясняется тем, что все происходящее 
выглядит слишком уж хорошим, чтобы быть правдой.
— Но это правда, Пэтти. И я сам очень благодарен К.Х. за его заботу. Ты ведь 
знаешь, как я хочу, чтобы ты полностью поправилась.
— Да, дорогой, я знаю, и мне кажется, что я д