итяжением так же, как 
нитка следует за иголкой"22.
Далее в словах Учителя звучали одновременно и утешение и предупреждение:
"..Я заглянул в Ваше сердце и увидел, что на него легла тень грусти, если не 
сказать – разочарования ... И в этом письме я хотел бы посоветовать Вам не 
терять присутствия духа. Все Ваши стремления, затруднения, предчувствия нам 
хорошо известны, мой добрый и преданный друг. Все они за' писаны в вечных 
РЕКОРДАХ Учителей. ... Вы уже вступили в круг нашей деятельности, Вы уже 
пересекли ту мистическую линию, которая отделяет Ваш мир от нашего, и теперь - 
независимо от того, будете ли Вы стремиться удержаться здесь, или нет; 
признаете ли Вы нас со временем еще более живыми и реальными существами, или же 
выбросите мысль о нас из своей головы, как одну из своих многочисленных 
фантазий, – ... Вы все равно НАШ... и Вы неизбежно встретитесь с нами в 
Истинном Существовании.
Да, добрый наш друг, истинно, Ваша Карма - это теперь и наша Карма, поскольку 
Вы сами ежедневно и ежечасно записывали ее на страницах той книги, в которой 
зафиксированы все, даже самые мельчайшие подробности жизни тех, кто вошел в 
пределы нашего круга... Своими каждодневными мыслями и делами, своими 
еженощными душевными борениями писали Вы рассказ о своих стремлениях и о своем 
духовном развитии. Это происходит с каждым, кто приходит к нам с действительно 
серьезным намерением стать нашим соратником, он сам начинает "запечатлевать" в 
этой книге свой рассказ, точно так же, как это делаем мы, когда добавляем свои 
записи в Ваши запечатанные письма, либо на неразрезанных страницах Ваших книг, 
либо неизданных еще памфлетов. Эта информация предназначена сугубо для Вашего 
сведения, и ей не следует появляться в очередном исходящем из Симлы памфлете".
Эти слова вызвали у Синнетта самодовольную улыбку. Раз уж эта информация 
предназначена исключительно ему, то значит нет никакой необходимости делиться 
ею с этим "альтруистом из Ротни Касл", как Махатма К.Х. назвал однажды Хьюма23.
Уж на этот-то раз Учителю не придется отчитывать его за "неблагоразумные 
поступки".
Далее следовало еще несколько тех "изысканных" пассажей, которые всегда 
приводили Синнетта в восторг, поскольку, как он часто напоминал себе, – изящный 
слог отнюдь не изменял сути тех суровых реалий, которые он выражал.
"Если Вы подолгу не будете получать от меня ничего, то не отчаивайтесь, Брат, 
но говорите себе: "Это моя собственная вина". Природа связала между собою все 
частицы своего огромного Царства тончайшими нитями магнетического притяжения, 
взаимное влияние существует даже между человеком и звездой; мысль перемещается 
намного быстрее электрического тока, и Ваши мысли без труда найдут меня, если 
их носителем будет чистый импульс, точно так же мои мысли найдут Вас или, 
вернее, уже находили и часто влияли на Ваши. Мы можем находиться в разных 
циклах проявления, но мы никогда не будем полностью отделены друг от друга. 
Подобно тому, как горец с вершин своих пиков сразу же заметит свет, исходящий 
из темной долины, так и каждая Ваша яркая мысль, Брат мой, своим блеском тут же 
привлечет внимание Вашего друга – автора этого письма. Если мы всегда находим 
своих естественных Союзников в этом Темном мире – Вашем мире, за пределами того 
мира, в котором живем мы (а согласно нашему закону мы должны идти навстречу 
каждому, в ком теплится хотя бы самая маленькая искорка истинного света 
'Татхагаты'), то насколько же просто Вам привлекать к себе наше внимание. 
Поймите это, и Вас не будет больше удивлять то, что в Общество иногда 
допускаются люди, вызывающие у Вас антипатию. "Не здоровые, но больные имеют 
нужду во враче" – кто бы ни был автором этих слов, они остаются аксиомой"24.
Это замечательное и глубоко волнующее письмо завершалось призывом отбросить все 
сомнения, "ибо сомнения отнимают силу и тормозят прогресс", и предостережением 
относительно облака, "нависшего над Вашей головой". Этим "облаком" был Хьюм.
"Того, кого Вы сделали своим доверенным лицом, я бы посоветовал Вам оставить 
только своим коллегой, и не более, и не делиться с ним тем, что Вы должны 
хранить исключительно в себе самом. Он подвергается сейчас тлетворному влиянию 
и может стать Вашим врагом. Вы пытаетесь уберечь его от этого и поступаете 
правильно, так как это сулит неприятности и ему самому, и Вам, и Обществу. Его 
могучий разум затуманен фимиамом тщеславия и очарован нашептываниями другого 
разума — не такого сильного, но более коварного, и пока пребывает в обаянии".
Синнетт предположил, что "не такой сильный, но более коварный" разум – это 
новый секретарь Хьюма – Эдмунд Ферн, который, вроде бы, тоже был медиумом и к 
тому же обладал способностью втереться в доверие к кому угодно. В том, что в 
один прекрасный день Хьюм пожалеет о том, что связался с этим молодым человеком,
 Синнетт не сомневался. А заключительные слова письма Учителя надолго врезались 
Синнетту в память:
"Наше дело никогда не погибнет, хотя сизифов камень, пожалуй, отдавит еще много 
пальцев. До свидания, мой друг, до скорого или не очень скорого – это зависит 
от Вас. А меня зовут дела. Искренне Ваш, К.Х."
Синнетт читал и перечитывал это письмо, а потом еще долго размышлял над ним, 
прежде чем убрать его в ящик, в котором хранились остальные письма от Махатмы К.
Х. Это письмо несло в себе уникальное послание и возлагало на него – Синнетта – 
исключительнейшую ответственность. И каждый раз, перечитывая это письмо, 
Синнетт ощущал в себе все возрастающую решимость оправдать оказанное ему 
доверие и все возрастающее чувство благодарности и преданности.
_____________
Глава X
"СУГУБО ЛИЧНОЕ" ПИСЬМО
17 февраля 1882 г. полковник Олкотт покинул Бомбей и отправился в турне по 
Северной Индии1. Вместе с ним поехал Бхавани Рао2 – чела, живший до этого 
некото