аточно терпения.
Он окончательно убедился в том, что оба они были несправедливы к Е.П.Б., когда 
получил от Махатмы небольшое письмо, отчасти объяснявшее, каким психологическим 
нагрузкам она подвергается в ходе своей работы35.
Это было, как сказал Махатма, "тесно связано с ее обучением оккультизму в 
Тибете и с тем, что она в одиночку вернулась затем в мир, чтобы постепенно 
открывать истинный путь другим". Учитель писал, что после почти ста лет 
бесплодных поисков, "нашим руководителям пришлось использовать единственную 
возможность взрастить европейское тело на европейской почве, чтобы оно служило 
связующей нитью между их страной и нами".
Он объяснял далее, что подобный посланник не мог быть направлен из "среды 
Бод-Лac"36, не оставив при этом некоторую часть себя, дабы она служила в 
качестве "необходимой связующей нити – передающего канала" и "надежного гаранта 
того, что определенные вещи ни при каких обстоятельствах не будут преданы 
огласке. И она тоже не является исключением из этого правила"37.
Письмо заканчивалось словами:
"Я постарался 'прояснить дух и значение' всего, что было сказано и сделано в 
комнате м-ра Синнетта; и хотя я не в праве 'обвинять' Вас, так как Вы не знали 
об истинном положении вещей, я все же не могу не выразить своего глубокого 
сожаления по поводу того, что хотя внешне все выглядело вполне безупречно, 
далее при обычных обстоятельствах происшедшее не могло быть названо иначе как 
ЖЕСТОКОСТЬЮ "38.
— Я полагаю, нам следовало бы извиниться перед Старой Леди – задумчиво произнес 
Синнетт,
вновь складывая письмо и кладя его в конверт.
Хьюм согласился с ним, хотя и признался, что это "так называемое обучение" Е.П.
Б. в Тибете часто вызывало у него сомнение – действительно ли она провела там 
целых семь лет?39.
—Я думаю, нельзя отрицать, что она там все-таки была, – ответил Синнетт. – Мне 
кажется, что ее личность просто представлена здесь не полностью, в смысле – не 
как другие нормальные личности. Если какая-то ее часть продолжает оставаться в 
Тибете, как о чем-то подобном говорил Махатма, то с ее стороны это должна быть 
величайшая жертва, и я, например, очень уважаю ее за это. Я думаю, нам следует 
быть терпимее и стараться лучше понять ее.
— Я, однако, до сих пор не вижу, каким образом мы можем научиться лучше ее 
понимать, – в голосе Хьюма начало сквозить раздражение, – даже Олкотт ее не 
понимает. Он утверждает, что она – не медиум (в обычном смысле этого слова). 
Обычный медиум находится под контролем какого-либо существа или существ, но Е.П.
Б. сама контролирует их и заставляет подчиняться своей воле. "Братьев" я, 
конечно же, здесь не имею в виду. Но если даже Олкотт, который так хорошо ее 
знает, не может ее понять, то как же остальные могут на это рассчитывать?
— Ну раз уж речь зашла об Олкотте, – отозвался Синнетт, – то скажу, что по 
крайней мере две вещи не вызывают у меня сомнений. Он абсолютно честен и 
полностью предан своей "старушке", как он ее называет, пусть даже он и не 
понимает ее. И если он всегда говорит о ней правду, то только потому, что не 
может заставить себя поступать иначе. Но он при этом никогда не желает ей зла и 
не стремится обидеть40.
— Согласен, – сказал Хьюм, – парень, возможно, слегка грубоват, но в его 
честности я не сомневаюсь.
— Он мне сказал однажды, – продолжал Синнетт, – что, возможно, на ее психике 
отразился тот случай в Ментане, когда она получила тяжелейшие раны и была 
брошена на дно канавы, потому что ее сочли мертвой.
Хьюм пристально посмотрел на него:
— Я никогда не слышал подробностей этой истории.
— Однажды она рассказала об этом Пэйшенс. Насколько я помню, она говорила, что, 
переодетая в мужскую одежду, сражалась в армии Гарибальди. Это было в 1867 году.
 Ей разрубили саблей руку и дважды ранили из мушкета в ногу, а также в плечо. 
Все подумали, что она мертва, и когда армия ушла дальше, она просто осталась 
лежать на дороге. Я не знаю точно, что с ней случилось дальше, но она выжила, 
ее вылечили где-то там же, в Италии.
— А что об этом думает Олкотт?
— О, он полагает или полагал, что первоначальная джива41, возможно, была убита 
в этом сражении, и ее тело, если не было занято самими Махатмами, то, по 
крайней мере, было каким-то образом искусственно оживлено. Выглядит, конечно, 
неправдоподобно. И сам он не может этого объяснить, но говорит, что Е.П.Б. - 
это "вечная психологическая загадка"42.
— Несомненно, так оно и есть.
—Я теперь вспоминаю, что в первом письме, полученном мною от Махатмы К.Х. по 
возвращении из Англии, – подумав, сказал Синнетт, – он заявил, что не имеет 
права говорить об Императоре (это тот, кто контролирует Стэнтона Мозеса, если 
помнишь) более, чем он, то есть Император, мог бы сказать о том, кем является К.
Х. или даже, к примеру, кем на самом деле является Е.П.Б.43 Тогда меня эта 
фраза очень удивила.
—Должен заметить, мне совсем не нравится то, что у них по любому поводу вечно 
появляются какие-то секреты, – сказал Хьюм, – и я не думаю, что наши извинения 
должны быть слишком уничижительными. Если разобраться в сути дела, я вообще не 
понимаю, почему это мы должны извиняться. Но давай не будем больше об этом.
Это оказалось совсем несложным. Когда они оба подошли к Е.П.Б., та уже была 
совершенно спокойна, и к ней вернулось то веселое, доброжелательное настроение, 
за которое ее так любили друзья. Она уверила их, что и думать забыла об этом 
инциденте и что она будет счастлива как и раньше пересылать их корреспонденцию, 
насколько ей это позволит ее здоровье.
Одн