с Кингсфорд настолько взбудоражили Синнетта, что у него 
даже развилась бессонница. Как-то сама собой, а по большей части вследствие 
оптимистических уверений Мозеса, у Синнетта возникла убежденность в том, что 
все они втроем (а в особенности он сам и миссис Кингсфорд) сопричастны к 
великой миссии распространения оккультной философии и приобщения к ней всего 
человечества.
Учитель впоследствии указал ему на эту его "фантазию", {"... или же назовем это 
мечтой?"), отметив, что они пока еще не готовы к выполнению этой задачи. "Все 
потому, что это очень рискованная игра, – писал он, – на кон в ней поставлены 
человеческие души, и потому я прошу Вас запастись терпением"26.
Но в то время Синнетт еще ничего об этом не знал, и его настроение во время 
возвращения в Индию можно было бы назвать просто великолепным, если бы ему не 
пришлось оставить Пэйшенс в Англии. У нее приближались очередные роды, и потому 
было решено, что она и Денни пока останутся у ее матери. К несчастью, ребенок 
родился мертвым (это случилось 14 июля), и сама Пэйшенс не скоро смогла 
оправиться после родов27. Семья Синнеттов смогла воссоединиться только в январе 
1882 года.
В багаже возвращавшегося в Индию Синнетта находились сто экземпляров 
"Оккультного Мира", отпечатанные в течение последней недели его пребывания в 
Англии. Это был небольших размеров томик, написанный, как он сам был уверен, 
абсолютно честно и убежденно.
Синнетт прибыл в Бомбей 4 июля и сразу же направился в штаб-квартиру 
Теософского Общества, где был тепло встречен Е.П.Б. и Дамодаром и провел 
несколько дней. Он подарил им обоим по экземпляру своей книги и еще один 
оставил для Олкотта. Они горячо поздравили его, а Е.П.Б. добавила с некоторым 
сожалением:
— Олкотту должно быть стыдно за то, что он не может сейчас поприветствовать вас 
здесь и взглянуть на вашу книгу. Ему будет очень интересно и приятно узнать обо 
всем, что вам удалось сделать.
— А как там Полковник? – спросил Синнетт, стараясь угадать, перестала ли она 
уже злиться на него.
— Ну вы ведь знаете его, – ответила Е.П.Б., – он не станет сидеть, сложа руки, 
дожидаясь, когда на него, наконец-то, свалится самадхи.
— Ах, – воскликнул Дамодар в своей обычной эмоциональной манере, – вам стоит 
узнать обо всем, что он там успел сделать. Он понаоткрывал там буддистских школ,
 объехал весь Цейлон с лекциями и даже составил буддистский катехизис, который 
был переведен на сингальский. Он говорит, что это было крайне необходимо, 
поскольку невежество в области буддизма там просто ужасающее. Он даже работал 
там в Комитете по созданию Сингальского Буддистского Фонда, а совсем недавно 
его приглашали на торжественное открытие нового отделения Теософского Общества 
в Тинневелли.
— И это, – с чувством подхватила Е.П.Б., – большое достижение, поскольку оно 
позволит сблизить буддистов и индуистов. А это будет способствовать укреплению 
идеи братства, ведь мы договорились уделять ему гораздо больше внимания, нежели 
раньше.
— Великолепно! – согласился Синнетт, хотя этот пункт программы Общества 
по-прежнему интересовал его меньше всего. Однако он оценил то, что Полковник не 
позволял себе ни на минуту пребывать в праздности, и хотя его отправили на 
Цейлон по сути дела для того, чтобы удалить на какое-то время из Индии, он и из 
этого смог извлечь пользу.
Перед отъездом из Англии Синнетт написал письмо Махатме К.Х. и теперь слегка 
досадовал на то, что по возвращению в Индию он не нашел там ответа. Ответ 
пришел на следующее утро и был передан довольно необычным способом.
После завтрака он и Е.П.Б. зашли в его комнату, надеясь возобновить прерванный 
разговор о возможностях работы одновременно в Индии и в Англии. Они сидели по 
разные стороны большого стола, Синнетт – справа, а Е.П.Б. – слева. Вдруг справа 
от Синнетта на стол упало письмо, упало прямо из "ниоткуда". Это было, как сам 
он впоследствии описывал этот случай, "очень интересное письмо, отчасти 
содержащее в себе фрагменты личного характера и ответы на мои вопросы, а 
отчасти – довольно пространные, хотя и не совсем еще понятные откровения, 
касающиеся Оккультной философии, – самый первый их образец из всех, 
впоследствии мною полученных"28.
Он добавил также, что это был единственный феномен, который ему позволено было 
увидеть за время его пребывания в Бомбее, поскольку "высшие авторитеты 
оккультного мира... установили к тому времени гораздо более строгие ограничения 
на подобные демонстрации, в сравнении с теми, которые практиковались прошлым 
летом, когда мы были в Симле"29.
Письмо Махатмы начиналось ободряюще: "Добро пожаловать, добрый друг и 
талантливый а тор, добро пожаловать домой! Я получил Ваше письмо, и я счастлив 
видеть, что Вы так блестяще справились со своей ролью Лондонского 'посланника'".
 И далее – продолжение в присущей ему изящной манере: "Но я предвижу, что 
теперь, более чем когда бы то ни было раньше, Вы будете напоминать само 
воплощение вопросительного знака"30 .
В письме было затронуто множество проблем и упомянуты многие лица: Хьюм, Массей,
 миссис Кингсфорд и др. Несколько страниц было посвящено Стэнтону Мозесу, 
любопытным случаям из его жизни и личности "Императора". В нем содержался также 
обзор оккультных учений о Планетарных Духах, циклах, причине и следствии, а 
также упоминание "бесчисленных Космических31влияний, способных исказить и 
извратить все усилия, направленные на достижение конкретной цели" (этот факт 
показался Синнетту крайне неприятным).
Ближе к концу письма Махатма говорил о нападках на книгу Синнетта "Оккультный 
Мир", уже имевших место, и предсказывал, что хотя они и нацелены на самого 
автор