ом то прозвище Е.П.Б., которым пользовался в своем пространном письме 
Махатма):
"Я сожалею о том, что Хьюм отправил Старой Леди подобное письмо. Мне он о нем 
ничего не говорил. Конечно, он не обязан во всем отчитываться передо мной, но 
дела это не меняет".
Ранимое сердце его супруги было растревожено, и когда он читал это письмо, в ее 
глазах стояли слезы.
— Мадам Блаватская, конечно, вспыльчивая женщина, я знаю, – но для чего было 
Алану причинять ей боль? Иногда я его не понимаю. Я не верю, чтобы она 
когда-либо в своей жизни намеренно сделала что-нибудь плохое.
— Я с тобой согласен. Но причинять зло намеренно – это одно, а реагировать на 
все так бурно и этим создавать для себя дополнительные неприятности – это 
другое. Ей можно было бы посоветовать лучше держать себя в руках.
— Возможно, ты и прав, дорогой. Но взгляни, какое сострадание и понимание 
проявляет Учитель. Он, похоже, совершенно не обижается на нее за то, что она 
обвинила его в похищении письма.
Ее муж улыбнулся.
— Думаю, что так оно и есть. Иногда мне кажется, что его совершенно не 
беспокоит то, что о нем думают другие.
— Ну что ж, я всегда буду рада видеть ее снова, – сказала Пэйшенс, глядя на 
письмо Е.П.Б. – Когда они остановятся у нас на обратном пути в Бомбей, мы 
должны проследить, чтобы она хоть немного отдохнула и была бы здесь полностью 
счастлива.
Е.П.Б. и Олкотт прибыли в Аллахабад 1 декабря; Полковник 3-го числа отправился 
в Бенарес, и мадам Блаватская присоединилась к нему 11-го22. Оба вернулись в 
Аллахабад 20-го и оставались там до 28-го23.
Тем временем, 19 ноября, Синнетт написал ответ на пространное письмо Махатмы от 
29 октября и вложил его в письмо, адресованное Е.П.Б., еще ничего не зная о ее 
болезни. Он получил затем короткую записку от Махатмы24, где тот сообщал, что 
перехватил адресованное ему письмо по дороге, а письму к Е.П.Б. позволил 
добираться далее до своего адресата. Он просил Синнетта запастись терпением, 
поскольку ему хотелось бы написать подробный и исчерпывающий ответ, а свободным 
временем в тот момент он практически не располагал. Он также просил Синнетта 
"попытаться больше доверять Старой Леди. Она, конечно, очень быстро выходит из 
себя, но она честна и делает для Вас все, что в ее силах".
Следующее письмо Махатмы тоже не содержало в себе ответа на письмо Синнетта от 
19 ноября; это была скорее информация о письме, которое Учитель получил от 
Хьюма. Синнетт знал, что Хьюм отправил Учителю ответ на его пространное письмо; 
самого письма он не видел, но в общих чертах знал его содержание25. Вскоре 
после этого, однако, Хьюм отправил Махатме еще одно письмо, полное 
самонадеянной критики по поводу замечаний, высказанных Махатмой в его письме 
Синнетту (в том письме, которое Синнетт давал прочесть Хьюму).
Это второе письмо Хьюм прежде всего переслал Синнетту с просьбой ознакомиться с 
ним и затем тщательным образом запечатать, прежде чем отправить мадам 
Блаватской для дальнейшей пересылки или просто вручить его ей в случае ее 
приезда в Аллахабад.
Синнетт был не в восторге от общего смысла письма и даже задумался над тем, 
стоит ли вообще отправлять его, хотя и чувствовал, что его друг кое в чем прав. 
Но, в конечном счете, он поступил так, как его просил Хьюм: вложил письмо в 
прочный конверт и тщательно заклеил его. И как только Полковник и Е.П.Б. 
приехали в Аллахабад, он тут же передал письмо ей,
В тот же вечер, вернувшись домой к обеду, он обнаружил, что письмо не только 
было отправлено, но и уже успело вернуться26. Он тщательно осмотрел конверт. На 
нем появилась надпись: "Прочитано и возвращено с благодарностью и несколькими 
комментариями. Пожалуйста, вскройте". Однако печать, которую он сам же поставил 
на конверте, оставалась нетронутой; в этом он был абсолютно уверен. Синнетт 
последовал указанию и вскрыл конверт. Внутри находилось письмо м-ра Хьюма 
Махатме и ответ последнего в нескольких фразах. Однако ответ был адресован не 
Хьюму, а самому Синнетту27.
Синнетта очень удивил этот факт, но еще больше его удивило само содержание 
письма. По своему тону оно было совсем не похоже на прочие письма Махатмы. 
Складывалось впечатление, что замечания Хьюма все-таки вызвали у него 
раздражение. И хотя высокомерие Хьюма представлялось Синнетту более чем 
достаточной причиной для того, чтобы вывести Махатму из себя, все же он 
чувствовал, что это объяснение не совсем его удовлетворяет. Но лишь несколько 
позже он начал понимать, что это могло быть сделано намеренно, чтобы испытать 
Хьюма, а в какой-то степени, возможно, и его самого. В одном из своих 
последующих писем Махатма говорил: "... никто не сближается с нами, и никто не 
проявляет желания узнать о нас больше, но все-таки каждого мы подвергаем 
испытанию, каждого проверяем"28. В другом письме он добавлял, что во время этих 
испытаний "психика претендента подвергается давлению со всех сторон" и что 
"правило это выполняется неукоснительно; исключений не делается ни для кого"29.
Мысль о том, что его проверяют, вызывала у Синнетта неприятное ощущение. Он 
переговорил на эту тему с Хьюмом, и оба они нашли эту проверку отвратительной. 
Синнетт все-таки смог заставить себя примириться с ней, хотя и против своей 
воли. Хьюм так никогда и не принял ее. По этой причине он начал воспринимать 
непримиримо критически все заявления Махатмы, не соответствовавшие его 
собственным взглядам.
Однако в другой области он оказался весьма полезен для Общества. Он часто и 
талантливо писал для "Теософа", и даже открыл свою собственную рубрику, которую 
озаглавил "Фрагменты оккультной Мудрости"30. К тому же он созда