Мой дорогой 
Брат, мой голос – эхо абсолютной справедливости. Где еще мы сможем найти такую 
же преданность? Он из тех, кто никогда не спрашивает, но подчиняется; кто может 
допустить бесконечное множество ошибок от излишнего усердия, но всегда готов 
исправить их, даже ценой величайшего самоуничижения; кто всегда с радостью 
готов пожертвовать своим благополучием и даже жизнью в случае необходимости; 
кто неприхотлив в пище и может обходиться даже вовсе без нее; кто может спать 
где угодно, работать в каких угодно условиях, брататься с любыми подонками, 
терпеть любые лишения, если это идет на пользу дела"11.
Когда Синнетт прочел этот абзац, его голос звучал уже с неподдельным чувством, 
и Пэйшенс вновь отложила свое шитье.
— Замечательная дань уважения этому прекрасному человеку. И, я уверена, каждое 
слово здесь – правда.
Вслух Синнетт выразил свое согласие, но про себя подумал, что если 
самоотверженность и мужественная прямота Полковника вызывают восхищение, то 
грубость его манер может вызывать лишь сожаление. Его удивляло то, что Махатмы 
не избрали для представления Теософии западному миру более достойных 
посланников, таких, например, как Хьюм, или же он сам. Он вынужден был признать,
 что воспитание Е.П.Б. было безупречным и к ней нельзя было не проникнуться 
некоторой симпатией, однако она могла в одно мгновение испортить все 
благоприятное впечатление, когда выходила из себя и теряла самообладание.
Хотя поначалу он планировал надолго задержаться в Амритсаре, – писал Учитель, – 
сейчас он уже собирался покидать его, поскольку не мог "более выносить влияние 
удушающего магнетизма даже своих собственных соотечественников12. Завтра я 
собираюсь отправиться домой".
Махатма писал также, что "предложение м-ра Хьюма было тщательно и должным 
образом рассмотрено". Ему было отправлено ответное письмо, и Махачохан дал свое 
согласие на переписку с обоими англичанами. Это была приятная и обнадеживающая 
новость, и Синнетт, еще не успев дочитать это письмо до конца, сразу же начал 
обдумывать, что же ему написать в своем очередном письме к Учителю.
Далее в послании Синнетту предлагалось составить проект Меморандума об Уставе и 
структуре Англо-Индийского отделения и представить его на рассмотрение. "Если 
наши Наставники одобрят его ... Вы немедленно получите от нас хартию"13. Но 
сперва они должны будут представить свой план. "... Новому Обществу не должно 
быть позволено отделяться от головного Общества, однако Вам будет позволено 
действовать по своему собственному усмотрению, не опасаясь ни малейшего 
вмешательства со стороны президента, если Вы не будете нарушать основных 
Правил"14.
В письме была затронута и еще одна тема: в нем говорилось, что для общения с 
англичанами Е.П.Б. нужен помощник. Ее здоровье внушало опасение, и было бы 
желательно по возможности максимально облегчить ее работу. С этой целью Махатма 
К.Х. предложил ей выбрать одного из своих учеников, который мог бы отправиться 
к Синнетту для передачи от него корреспонденции.
Ее выбор пал на одного молодого человека по имени Раттан Чхан Бари, члена "Арья 
Самадж"15 – "чистого, как сама чистота", который, как однако выяснилось, "имел 
совершенно не салонный вид". Е.П.Б. в осторожных и очень деликатных выражениях 
просила его "перед отъездом в Аллахабад поменять свою одежду и тюрбан, 
поскольку они были очень грязными и неопрятными" (хотя прямо ему об этом Е.П.Б. 
конечно же не сказала). Поначалу он согласился выполнить это поручение, но 
затем очень вежливо написал ей о своем отказе: "Мадам, – писал он, – вы, 
проповедующая высочайшие принципы морали, честности и пр., хотите, чтобы я 
сыграл роль обманщика. Вы просите меня переменить одежду, но ведь это может 
создать ложное представление о моей личности..." Он перечислил также еще 
несколько причин своего отказа, все они основывались на убеждении в том, что 
выполнение этого поручения будет сопряжено для него с обманом!
"Вот Вам наглядный пример тех трудностей, с которыми нам приходится 
сталкиваться в ходе нашей работы, – писал Учитель. – Будучи не в состоянии 
прислать Вам какого-нибудь неофита, прежде чем Вы посвятите себя нашему делу, 
мы можем сейчас либо отказаться от своего начинания, либо прислать к Вам 
кого-либо, кто в лучшем случае шокирует Вас своим видом, а в худшем – внушит 
Вам отвращение! Я собственноручно вручу ему письмо; посланному останется только 
пообещать не говорить ничего о том, о чем он сам не имеет представления и о чем 
может создать только превратное представление, а также постараться выглядеть 
как можно более опрятным. Предрассудки, и, как следствие, – зря пропавшие 
письма!" В постскриптуме он написал: "Своих усилий я не прекращаю"16.
Синнетты не смогли удержаться от смеха, читая эту историю, хотя они, конечно же,
 были тронуты усилиями Учителя и огорчены тем, что Е.П.Б. приходится нести 
такую тяжелую ношу.
На Пэйшенс это письмо произвело очень хорошее впечатление, и, главным образом, 
ей импонировало то, что Махатма прилагал все усилия к тому, чтобы объяснить им 
ситуацию, а в случае необходимости – совершенно определенно высказывал и 
собственную точку зрения.
Синнетта это письмо тоже воодушевило, хотя некоторые сообщения Махатмы его 
разочаровали. В письме не было ни тени лицемерия, тон его был дружественным, и 
Синнетт не обнаружил в нем даже намека на какую-либо предвзятость. Он вынужден 
был признать, что его желание быстро достичь прогресса в своем начинании 
преждевременно. Пэйшенс же, напротив, всегда полагала, что они и так 
продвигаются вперед слишком быстро, что быстрее продвигаться вообще невозможно.
— Ты только вспомни, сколько всего произошло с тех пор, как Е.П.Б. и Полковник 
приехали в Симлу, – сказала она. – Мне кажется, что изменилась вся наша жизнь. 
Интересно, что скажет об этом
письме Аллан?
— Я, разумеется, отправлю ему это письмо, – отозвался ее муж. – Надеюсь, что и 
он