го 
замечание о том, как бы начал свое письмо англичанин, Синнетт понял, что 
Махатма был в курсе их вчерашнего разговора за столом.
Когда в подушке было найдено письмо, Синнетт подумал сперва, что это мог быть 
ответ на его записку с благодарностями, написанную накануне отъезда на пикник; 
его слегка разочаровало то, что письмо было написано на другую тему, однако 
досада мгновенно забылась, когда Пэйшенс, еще немного поискав среди перьев, 
вытащила из подушки брошь.
— Но ведь это же моя брошь! – изумленно сказала она. – Как она только здесь 
появилась? Она у меня уже много лет; и обычно я ее оставляю на своем туалетном 
столике, если она мне не нужна,
но сегодня утром я не обратила внимание на ее отсутствие.
Синнетт взял у нее брошь и осмотрел ее.
— Это и в самом деле твоя брошь, – сказал он, – но у нее появилось кое-что 
новое.
Он вернул брошь Пэйшенс, и она заметила на ее тыльной стороне инициалы – "К.Х."
— Поразительно! В самом деле – поразительно! Все присутствующие собрались 
вокруг нее, также
желая рассмотреть находку. Она вдруг почувствовала, что не желает передавать 
эту брошь ни в чьи руки, и осторожно приколола ее себе к платью.
— Теперь она бесценна, – объяснила Пэйшенс. Перед тем как покинуть место 
пикника, Синнетт написал еще одну благодарственную записку для Махатмы и 
передал ее Е.П.Б. На этот раз он ехал домой впереди вместе с женой и потому 
опять не мог видеть, как эта записка была передана.
Однако инцидент на этом исчерпан не был. Когда вечером Синнетт развернул за 
обеденным столом свою салфетку, из нее выпала еще одна записка. Без всяких 
приветствий, Махатма сразу же перешел к делу:
"И еще несколько слов: почему Вас расстроило то, что Вы не получили прямого 
ответа на свою предыдущую записку? Я получил ее не позже чем через минуту после 
того, как уже были подготовлены потоки11 для выполнения феномена с "подушечной 
почтой".
И поскольку я уже убедил Вас в том, что человеку в Вашем положении вряд ли 
следует бояться быть "одураченным", то необходимости немедленно писать ответ я 
не чувствовал. Я хочу попросить Вас об одном деле: теперь, когда Ваши желания 
удовлетворены (а Вы – единственный человек, которому когда-либо и что-либо было 
обещано), не попробуете ли Вы переубедить влюбчивого майора12 и объяснить ему 
его неправоту и несправедливость.
Искренне Ваш, Кут Хуми Лая Сингх".
В своей книге "Оккультный мир" Синнетт написал об этом письме следующее:
"Могло показаться, что употребление слова потоки вносило какую-то ясность в 
понимание того процесса, о котором Махатма упомянул как о чем-то самоочевидном, 
но который вся европейская наука сочла бы чудом". Но для всех, кто при этом 
присутствовал, – писал он, – это было "так же реально, как и та комната, в 
которой мы находились"13. И все же Махатмы знали, что "вокруг умов западных 
ученых предрассудки и упрямство, ученое невежество и рафинированная тупость 
создали непроницаемую стену, через которую ни за что не смогли бы пробиться ни 
все наши факты, ни весь наш опыт"14. Благодаря этим трем письмам и связанным с 
ними событиям, Синнетт окончательно отбросил все сомнения в реальности 
существования Махатм и в их способностях. Хотя он проявлял временами скептицизм 
и подвергал сомнению некоторые детали и хотя его всегда огорчало то, что ему ни 
разу не было позволено лично встретиться со своим корреспондентом и, в конце 
концов, их переписка была прервана, Синнетт сохранял веру в Махатм всю свою 
жизнь.
_____________
Глава V
ВАЖНАЯ ТЕЛЕГРАММА
Феномен с брошью в подушке показался Синнетту настолько неопровержимым, что он 
написал для Махатмы коротенькую записку, в которой испрашивал его согласия на 
публикацию этой истории в "Пионере". Ответ был утвердительным: "Это, безусловно,
 превосходнейшая идея, и я буду Вам особенно признателен за нашего 
подвергающегося дурному обращению общего друга. Вы можете упомянуть также и мое 
первое имя, если это Вам как-то поможет"1.
"Подвергающийся дурному обращению друг" была, конечно же, Е.П.Б. Шквал 
злословия, вызванный статьей полковника Олкотта "Один день с мадам Блаватской", 
еще не обрушился, но до него оставалось совсем немного.
К тому же опубликованная ранее история с брошью, подписанная девятью 
свидетелями, уже привлекла внимание англо-индийской прессы, что вылилось в 
лавину злобных насмешек и жестокой критики в адрес тех, у кого хватило смелости 
поверить в ее истинность, но главный удар пришелся, без сомнения, на Е.П.Б. 
Синнетт назвал это "критикой слабоумных" и добавил к тому же, что "... она ни в 
малейшей степени не уменьшила уверенности в том, что изложенный случай явился 
окончательным доказательством реальности существования оккультных сил"2.
Он сразу же отправил описание феномена с подушкой в "Пионер", где его рассказ и 
был напечатан в номере от 7 ноября 1880 года. Как это ни удивительно, он вызвал 
не слишком много комментариев, и Синнетт заметил, что "люди, наводнившие прессу 
примитивными комментариями по поводу рассказа о броши, не проявили интереса к 
'случаю с подушкой'"3.
Е.П.Б. и полковник Олкотт покинули Симлу 21 октября, направляясь в Амритсар – 
следующий пункт их затянувшегося путешествия. Синнетты также оставили свою 
летнюю резиденцию и вернулись в свой аллахабадский дом 24 октября. Но, прежде 
чем уехать из Симлы, Синнетт вновь напис