лась.
— Трудно сказать, – призналась она, – но на вашем месте я бы не беспокоилась. 
Если он сказал, что собирается переписываться с вами дальше, значит он найдет 
для этого средства.
Затем она перевела разговор на используемую Махатмой орфографию; потом перешли 
на другие темы; и Синнетт никак не смог улучить возможность с глазу на глаз 
переговорить с Хьюмом относительно содержания второго письма. В конце концов, 
семейство Хьюмов направилось к себе домой.
В эту ночь и на следующий день произошел ряд событий, необыкновенно 
воодушевивших Синнетта7. Посреди ночи он неожиданно проснулся, явственно ощущая 
чье-то присутствие в своей комнате, причем он тут же понял, что этот кто-то – 
не кто иной как Махатма Кут Хуми (чье физическое тело в этот момент пребывало в 
Кашмирской долине). Это продолжалось в течение каких-нибудь секунд, после чего 
он вновь уснул.
Однако в сон погрузилось только его тело; сам он при этом продолжал 
бодрствовать, ощущая себя в соседней гардеробной комнате, где находился еще 
один Брат (позже полковник Олкотт отождествил его с Учителем Сераписом). Он 
тоже промелькнул перед ним как бесплотное видение, прежде чем Синнетт 
окончательно забылся во сне.
На следующее утро он совершенно ясно вспомнил все, виденное им ночью, поэтому 
он не удивился, обнаружив на своем столе записку от Махатмы со следующими 
словами:
"Во сне или, по крайней мере, в видениях, не должно быть 'места сомнениям', 
если, конечно, правильно понять смысл виденного. ... Я надеялся убедить Вас в 
реальности своего появления в Вашем доме прошлой ночью тем, что кое-что унес 
оттуда с собой. Ваша супруга получит это обратно на вершине горы".
Записка была подписана тем же именем, что и два ранее полученные им письма8.
Несомненно Махатма знал об их планах устроить в этот день пикник на вершине 
одной из близлежащих гор, пригласив туда несколько гостей. Должно быть, их 
действительно ожидает там нечто интересное.
Утром у него так и не появилось возможности рассказать Е.П.Б. о записке и о 
ночном происшествии, да он и не собирался, по правде говоря, делать этого. Он 
просто решил ждать, что же произойдет дальше. Он знал, что Е.П.Б. все утро 
находилась в гостиной вместе с его женой, и он слегка досадовал на то, что она 
задерживается там так долго неизвестно по какой причине. Но все же в 
продолжение всего утра, вплоть до их отъезда на пикник, она постоянно 
находилась в присутствии Пэйшенс Синнетт. Е.П.Б. и Пэйшенс отправились на 
пикник в джаипанах.
Синнетт однако же успел написать несколько слов благодарности Махатме за 
подтверждение его ночного визита и вручить эту записку мадам Блаватской как раз 
перед ее отъездом, попросив отправить написанное по адресу. Она с готовностью 
приняла записку и, пока он мог видеть ее, продолжала сжимать ее в своей руке. 
Он не имел ни малейшего представления о том, как она переправила ее адресату, 
но когда они прибыли на место пикника, записки у нее уже не было.
Во время завтрака Синнетт заметил, что Е.П.Б. вдруг замерла, как будто 
прислушиваясь к чему-то; это ее состояние было ему уже хорошо знакомо, и он 
окончательно уверился в том, что ожидаются какие-то удивительные события.
— Учитель Кут Хуми спрашивает, где бы вы хотели найти ту вещь, которую он 
посылает вам, – сказала Е.П.Б. удивленно.
На мгновение воцарилась тишина. Затем м-р Синнетт указал на подушку, на которой 
возлежала одна из присутствующих дам, и сказал: "В ней". Он даже самому себе не 
смог бы объяснить свой выбор; просто это было первое, что пришло ему в голову.
Но Пэйшенс тотчас же воскликнула: "Ой, пусть лучше она будет в моей подушке!"
Он подумал, что так действительно будет надежнее, поскольку это была подушка из 
их гостиной, и потому все утро она находилась перед глазами его жены; 
следовательно, он мог быть уверенным в том, что с этой подушкой не мог быть 
подстроен никакой трюк.
— Хорошо, – согласился он.
Е.П.Б., не вмешивавшаяся в разговор с тех пор, как она передала Синнетту вопрос 
Махатмы, теперь подтвердила, что Махатму это вполне устроит.
— Положите подушку под ваш коврик, дорогая, – сказала она Пэйшенс.
Пэйшенс повиновалась, и подушка около минуты лежала под ковриком. Затем Е.П.Б. 
знаком показала, что ее уже можно достать.
Вскрыть подушку оказалось не так-то просто. Она была аккуратно прошита со всех 
сторон без малейшего зазора. С помощью своего перочинного ножа Синнетт разрезал 
стежки один за другим, пока, наконец, полностью не распорол одну сторону. И 
тогда обнаружилось, что перья зашиты в еще одну, внутреннюю наволочку, прошитую 
так же основательно. В конце концов, вскрыли и ее, и Пэйшенс начала проверять 
ее содержимое.
— Ой, тут что-то есть! – восторженно воскликнула она и извлекла из перьев 
листок бумаги, свернутый треугольником. На обороте был написан адрес:
А. П. Синнетту, эсквайру,
для передачи миссис Синнетт.
Он прочел вслух:
"Мой Дорогой Брат, я поместил брошь № 2 в это весьма необычное место9, просто 
чтобы показать Вам, насколько это на самом деле просто – производить феномены, 
и как легко в то лее время усомниться в их подлинности. Думайте об этом, что 
хотите, можете даже считать меня соучастником ловкого трюка.
Я постараюсь решить проблему обмена корреспонденцией, о которой Вы говорили 
прошлым вечером. Один из наших людей вскоре посетит Лахор и северо-западные 
провинции', с ним я передал для Вас адрес, которым Вы сможете постоянно 
пользоваться; если, конечно, Вы не предпочтете этому подушечную почту. 
Пожалуйста, обратите внимание на то, что настоящее письмо отправлено не из 
"Ложи", а из Кашмирской долины.
Более, чем когда-либо, Ваш Кут Хуми Лал Синг"10.
Из последнего абзаца письма, а также из обращения, в котором он намекал на