ошениях не 
было. Больше того. За две недели одиночества она сделала поразительное 
открытие: муж вовсе не обеспечивал ее безопасности. Ничего не случилось с ней 
после его ухода. Разве что несколько глубже стало чувство эмоциональной 
опустошенности, но ведь оно было всегда. 

“Он продолжал жить своей собственной жизнью. Мне же приходилось сидеть дома и 
воспитывать детей. Ничего не изменилось. Когда я поняла, как это ужасно, я 
заплакала. Но переживания помогли мне понять, какой жизнью мы живем. Я это 
реально почувствовала”. 

В этом году он уходил из семьи пять раз. 

Чувство комфортности пришло к ней не от расширения ее свободы (она прошла курсы 
агентов недвижимости, а затем ничего не делала), а от отчуждения своих 
переживаний. “Каждый раз после его очередного ухода мне становилось лучше в 
моей тюрьме”. 

Они посетили консультанта по семейным отношениям. Однако ее мужу нужен был не 
этот специалист, а “адвокат”. Ему хотелось, чтобы “адвокат” представил его как 
жертву, а ее — как злодея. Все свои выступления он начинал с вопроса, 
обращенного к ней: “Почему ты не разрешила мне...” Все было бесполезно. Наконец 
он предложил жене провести так называемую “терапию”, и она ухватилась за это 
предложение, как за спасительную соломинку. 

В ходе беседы специалист по семейной терапии сказал: 

“Меня не перестает удивлять, как велико терпение некоторых женщин”. 

Обновив мебель и покрасив жалюзи в своей “тюрьме”, она решила впервые устроить 
прием. Это он привык искать развлечения и контакты только в своей общественной 
жизни. Он никогда не хотел иметь таких друзей, которых принимают дома. Взрыв 
открытого неповиновения свидетельствовал о возросшем самосознании женщины: “Я 
стала чувствовать себя увереннее и прекратила быть пассивным, слабовольным 
человеком, каким была все эти годы. Мой муж уже не знал, что со мной делать”. К 
черту разрешение! Она организовала великолепный “стол”, пригласила полсотни 
гостей и с головой окунулась в празднование своего дня рождения. Ей исполнился 
сорок один год. Муж тоже присутствовал, подчинившись ее воле, но для него это 
было большой нагрузкой. 

“Когда муж ушел, — ей нравилось повторять эту фразу, — я не знала, что он уже 
жил с другой женщиной”. Затем последовал рассказ о ее проблемах с деньгами, об 
автомобильной аварии у одной дочери, аборте у другой. Все это было связано с 
человеком, который ушел от них четыре года назад. “Телефонная компания 
периодически предупреждает нас об отключении телефона за неуплату. Мой адвокат 
звонит его адвокату, тот звонит ответчику. Вот такая у меня сейчас жизнь”. 

Человек со стороны скажет: зачем тратить годы, вяло подбрасывая бомбы и 
разжигая войну, которая уже закончилась? Почему она не продолжает развиваться? 
Причина довольно типична: она будет рассматривать его как врага, которого можно 
обвинить во всех проблемах, до тех пор, пока не поймет, что ее враг находится 
внутри. Пока же она продолжает свою борьбу с фантомом злодея. 

Я описала женщину, обеспечивающую заботу. Эту модель поведения выбирают женщины,
 которые не собираются претворять в жизнь свою мечту. Такая женщина становится 
вспомогательным звеном для карьеры мужа и средством для производства детей в 
обмен на финансовую поддержку. Многие женщины выбирают такую модель поведения, 
считают возможным позднее понимать ее в широком смысле и не допускают разрыва 
брачного союза. Женщине, которая заботится о других, удается преодолеть переход 
к середине жизни без кризиса личности. Она не управляет развитием своей 
личности и не хочет этого. 

Если вдруг процесс проявления заботы прервался (а это обычно случается при 
переходе к середине жизни), то вы услышите вопль человека, который заботился о 
других, например, как это случилось с женой телекомментатора: “Я любила быть 
матерью. Я любила быть женой-домохозяйкой. Мне нужно было, чтобы меня любили. А 
я никогда не чувствовала, что меня любят”. 

Инициативная женщина 

Это только половина истории. Что же можно сказать о женщине после тридцати пяти 
лет, которая идет на риск и принимает утверждающую сторону своего “я”? Я 
беседовала с женщинами, которые использовали все свои способности, не 
реализованные до тех пор, пока они обеспечивали развитие карьеры мужа и 
воспитывали детей. Одни занялись живописью, литературой, фотографией, 
творческими занятиями любого рода. Вторые, внутренне перестроившись, вернулись 
к своей прежней профессии. Третьи использовали свои навыки в управлении семьей 
для работы в различных агентствах, или открыли собственное дело, или занялись 
продажей недвижимости, или подыскивали себе офис. По сравнению с увядающими 
орхидеями-женщинами, которые “удачно вышли замуж”, но оставались духовно 
спящими, эти бегонии, расцветшие вторично, выглядели более милыми, более 
таинственными, более возбуждающими, чем в расцвете молодости. 

Такой женщиной является Миа. В последний р