олицетворенные, представляются как муж и 
жена. Из полового органа женщины рождается огонь. Особенно интересное 
изображение культового порождения огня дает В е б е р.
“Жертвенный огонь возгорается при помощи трения двух деревяшек; берут кусок 
дерева со словами: „Ты — место рождения огня", затем кладут на него две 
былинки: „Вы два ядра", на них то дерево, которое должно лежать внизу: „Ты — 
Urvaci", потом помазывают маслом то дерево, которое должно быть положено 
сверху: „Ты — сила", затем кладут Uttararani на adhararani: „Ты — Pumravas", 
далее трут один кусок о другой трижды: „Я тру тебя метром Gayatri", „я тру тебя 
метром Trishtubh", „я тру тебя метром Jagati"”.
Половая символика этого порождения огня вне всяких сомнений. Мы видим здесь 
также и ритмику, метр в первичном месте, т. е. как бы сексуальный ритм, который 
через ритмизирование кликов в период течки дорастает до музыки. Одна песня 
Rigveda 8 заключает в себе то же воззрение и ту же символику:
“Это коловорот, породитель (penis) наготове, приведи госпожу рода 9, станем 
взбалтывать Agni по старому обычаю”.
“В обеих деревяшках заключается jatavedas, как в беременных сохранен носимый 
плод; ежедневно должны восхвалять Agni рачительные, приносящие жертву люди”.
“В распростертую вложи посох, ты, которому это ведомо; тотчас же зачнет она и 
родит оплодотворяющего; сын На родился в великолепном дереве, освещая свой путь 
красным острием” 10.
Наряду с несомненной символикой совокупления мы замечаем здесь, что Pramantha 
одновременно является и Agni, родившимся сыном: фаллос есть сын или сын есть 
фаллос; вот почему Agni в мифологии Вед носит троичный характер. Таким образом 
мы примыкаем снова к культу “отца и сына” кабиров, о которых выше было сказано. 
И в современном немецком языке сохранились отзвуки этих исконных символов: 
мальчик зовется Bengel, что значит дубина и кляп, в Гессене мальчик зовется 
Stift или Bolzen (шкворень, чека,, болт 11). Народное обозначение мужского 
полового органа мальчиком было отмечено уже Гриммом. В качестве суеверного 
обычая культовое порождение огня продержалось в Европе до XIX-го столетия. Кун 
упоминает об одном таком случае, имевшем место еще в 1828 г. Торжественное 
магическое действо называлось в Германии nodfyr — Notfeuer, оно направлено было 
главным образом против падежа скота. Кун упоминает из хроники Lanecrost 1268 г. 
особенно странный случай этого nodfyr'a 12, церемонии которого ясно указывают 
на основное фаллическое значение:
“Чтобы сохранить свою веру в Бога, пусть читатель вспомнит, что когда в 
нынешнем (т. е. в 1268) году свирепствовал среди скота мор, обычно называемый 
здесь легочной чумою, некоторые зверские люди, будучи лишь по внешнему виду, а 
не по духу своему монастырскими жителями, учили глупцов своего родного города 
добывать огонь путем трения деревяшек и ставить изображение Приапа, чтобы таким 
образом помочь скоту. То же самое делал и один цистерцианец из Фенто перед 
двориком своего дома; он окроплял скот святой водой, в которую предварительно 
опускал шулята собаки”.
Эти примеры, обнаруживающие сексуальную символику порождения огня, подтверждают 
повсеместную склонность придавать порождению огня не только магическое, но и 
сексуальное значение, потому что их можно привести из жизни различных эпох и 
различных народов. Культовое и магическое повторение этого бесконечно древнего 
изобретения, давно замененного другими изобретениями, показывает, как заматерел 
дух человеческий и как глубоко укоренилось это старинное воспоминание о 
добывании огня с помощью сверления. В начале, пожалуй, можно склониться к тому, 
чтобы в сексуальной символике культового порождения огня увидеть относительно 
позднее добавление жреческой учености. Может быть это и верно для культовой 
выработки мистерии огня. Но вопрос заключается в том, не было ли вообще 
порождение огня первоначально половым актом, т. е. игрою в совокупление. Что 
подобное встречается у первобытных народов — это мы знаем из сообщений об 
австралийском племени Вачанди. Весною они совершают следующие 
оплодотворительные магические церемонии. Вырывается яма в земле; ей придается 
такая форма и она так огораживается со всех сторон кустарником, что напоминает 
собою женский половой орган. Вокруг этой ямы пляшут всю ночь, причем держат 
перед собою копья таким образом, что последний напоминают собою мужской орган 
in erectione. Во время пляски они тычут копья в яму с криками: pulli nira, 
pulli nira, wataka (поп fossa, поп fossa, sed cunnus). Такие же непристойные 
пляски встречаются и у других племен 13.
В этих же весенних магических церемониях заключены элементы игры в 
совокупление: отверстие и фаллос. Это игрище — не что иное как игра в 
совокупление; первоначально это было, конечно, просто совокуплением, но только 
оно сопровождалось сакраментальными церемониями; в этой форме оно сохранилось 
еще долго в качестве таинства различных культов и впоследствии было вновь 
введено некоторыми сектами 14. В церемониях религиозного отправления общин 
Цинцендорфа встречаются отзвуки сакраментального совокупления, также как и в 
других сектах. Об этом будет речь в последней главе.
Легко можно себе представить, что кроме того вида игры в совокупление, который 
имеет место у вышеупомянутых австралийских негров, возможен и иной вид той же 
игры, именно в форме порождения огня. Вместо двух избранных для сего людей 
совокупление наглядно представлялось двумя человеческими изображениями phallos 
и vulva, огнесверлителем и отверстием. Подобно тому, как за другими обрядами 
скрывалась мысль о сакраментальном соитии, так и в описываемом обряде первичным 
мотивом является тот же самый акт. Оплодотворяющий акт есть высшая точка, 
подлинный праздник жизни, достойный стать зерном религиозной мистерии. Если мы 
вправе заключить, что символика игры у Вачанди заступила место действительного 
соития, а отсюда возникла идея о оплодотворении земли, то можно представить 
себе также и порождение огня как замену соития; а из этого