изумленными глазами. 
Уж солнце скрылось; но в душе больной 
Растет опять могучее желанье. ........
(Из этого ясно, что это тоже желание и тоже солнце).
8 Ср. Юнг: Diagnostische Assoziationsstudien u Psychologie der Dementia praecox,
 Кар. II und III.
9 В магическом папирусе, который Dieterich издал как литургию Митры, находится 
следующая песнь посвящаемого: есмь звезда, сопровождающая вас и источающая свет 
из глубины.
10 И цари из рода Сассанидов называли себя братьями солнца и луны. В Египте 
считали душу каждого государя осколком солнечного Хоруса — инкарнацией солнца.
11 Дневное исхождение из преисподней. См. Erman: Aegypten, S. 409 ff.
12 Ср. выше коронование. Перо — символ власти. Венец из оперения то же. что и 
корона из лучей. Коронование есть уже отожествление с солнцем. Так зубчатая 
корона появляется в изображениях на римских монетах с того времени, когда 
началось отождествление цезарей с непобедимым солнцем (solis invicti omes). 
Сияние вокруг головы святых есть образ солнца, так же как тонзура. У жрецов 
Изиды были выбритые блестящие макушки, как “звезды”. Ср. Метаморфозы Апулея.
13 Ср. то, что я сказал по поводу этого в работе о Значении отца для судьбы 
каждого.
14 В тексте т. наз. Литургии Митры говорится: “Как только ты это скажешь, 
откроется сейчас же диск солнца”. Мист просил, следовательно, в своей молитве о 
божественной силе, чтобы мочь раскрыть даже солнечный диск. И Шантеклер Ростана 
заставляет солнце взойти своим петушиным криком.
У Матфея (17, 20) читаем: “Ибо истинно говорю вам: если будете иметь веру в 
горчичное зерно и скажете горе сей: перейди отсюда туда; и она перейдет; и 
ничего не будет невозможного для вас”.
15 Иоанн 10, 30: “Я и Отец одно”.
16 “О двух телах” темный эпитет, если не признать, что тогдашним мистериям 
известна двутелесность Спасенного являлась атрибутом и божества, а, 
следовательно, и libido. В культе Митры богом-духом, по-видимому, является 
Митра, а богом-природою — Гелиос, видимый наместник божества. Ср. дальше о 
смешениях Христа с солнцем.
17 Ренан (Философские диалоги и отрывки) говорит: “До того, как религия дошла 
до провозглашения, что Бога надо искать в абсолютном, в идее, то есть вне мира, 
существовал лишь один культ разумный и научный: это был культ солнца”.
18 Buber Ekstatische Konfessionen, S. 66.
19 Песни любви к Богу. Цит. из Buder. Ekstat. Konfess., S. 40.— Родственную 
символику можно найти и у Карлейля (О великом человеке): “Все великое в бытии 
действительно велико для него. Куда бы он ни обратился, он не может избегнуть 
этой величественной действительности. Это свойство его природы; именно это и 
придает ему величие. Устрашающею и дивною, действенною как жизнь, действенною 
как смерть, является ему вселенная. И если все забыли бы правду вселенной и 
поддались бы обманчивым миражам, он не сможет так поступить. Перед ним 
постоянно сияет пламенный образ”. (Герои и поклонение героям.)
20 Buber 1. с. S. 45.
21 Я подчеркиваю это место потому, что образ этот заключает в себе 
психологический корень так называемого небесного странничества души, 
представление о котором восходит до глубокой древности. Это образ скитающегося 
солнца, которое от восхода до заката пробегает весь мир. Странствующие боги 
суть образы солнца, то есть libido. Это уподобление неизгладимо врезалось в 
человеческую фантазию. Приведу два характерных для этого стихотворения. Первое 
Страдания Матильды Везендонк:
“Солнце, плачешь каждый вечер и твои прекрасные глаза краснеют, когда ты 
купаешься в зеркале вод, и тебя настигает ранняя кончина. Но восстаешь в 
прежнем великолепии; блеск сумрачного мира, ты, пробуждаешься утром, подобное 
гордому победителю. Как могу я жаловаться, видя, что сердцу моему тяжело, когда 
даже солнцу приходится впадать в уныние, когда даже солнце должно заходить. И 
если жизнь порождает лишь смерть, если блаженство приносит только страдания, то 
как велика моя благодарность, что природа наделила меня таким страданием”. 
Другое, параллельное этому стихотворение, принадлежит Рикарде Хух: “Подобно 
тому, как земля, расставаясь с солнцем, в спешном полете удаляется в бурную 
ночь, окутывая обнаженное тело в снежное звездное покрывало, в молчании, 
лишенная летней благодати; (подобно тому, как земля) глубже погружаясь в зимнюю 
тень, внезапно близится к тому, от чего она убегала; видит себя в горячих 
объятиях розового света, бросаясь навстречу потерянному супругу: — так шла я, 
страдая от кары изгнания, прочь от твоих очей навстречу злой доле, беззащитная, 
преданная пустынному северу, постоянно глубже склоняясь к смертному сну, и 
также (как земля) я пробудилась у твоего сердца, ослепленная великолепием 
утренней зари”.
22 Werke Bd. VIII, S. 427.
23 Dieterich 1. с. S. 8, 9: Свист и щелкание представляют собо