дставлении змея 
символом земли, последняя же мыслилась постоянно в образе женщины. Бык хорошо 
известный символ животворящего солнца. Божественные быки называются в Литургии 
Митры “стражами мировой оси”; они вращают “ось небесного круга”. Богочеловек 
Митра обладает таким же атрибутом; он является то как само “непобедимое солнце”,
 то как мощный спутник Гелиоса; он держит в правой руке созвездие Медведицы, 
которая “движет и обращает небо”. Боги с бычьими головами, священные и мощные 
юноши также как сам Митра, которому прилагается атрибут мальчик — суть только 
атрибутивные разложения того же божества. Главный бог Литургии Митры 
распадается сам на Митру и Гелиоса, атрибуты которых близко родственны друг 
другу. О Гелиосе говорится: “Ты увидишь бога молодого, прекрасного, с огненными 
кудрями, в белом одеянии, в пурпурном плаще, с огненным венцом на голове”. О 
Митре говорится: “Ты увидишь сверхмощного бога с сияющим ликом, молодого, с 
золотыми волосами на голове, в белом одеянии, с золотым венцом, в шароварах, 
держащего в деснице золотой хребет быка, который и есть созвездие Медведицы, 
движущее и обращающее небо, часами бродящее вверх и вниз, потом ты увидишь как 
из его глаз вылетают лучи, а из тела — звезды”.
Если мы примем, что огонь и золото по существу сходны, то окажется, что в 
атрибутах обоих богов царит большое согласие. К этим язычески-мистическим 
образам примыкают видения Иоаннова Апокалипсиса, который по-видимому должен 
быть отнесен к той же эпохе.
“И обратившись увидел семь золотых светильников 41. И посреди семи светильников 
подобного Сыну человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного 
золотым поясом. Глаза Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, 
как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и 
голос Его, как шум вод многих. Он держал к деснице своей седмь звезд 42, и из 
уст Его выходил острый с обеих сторон меч, и лицо Его, как солнце, сияющее в 
силе своей” 43.
“И взглянул я, и вот, светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну 
человеческому. На главе Его золотой венец, и в руке Его острый серп” 44.
“Они у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадем” 45.
“Он был облечен в одежду, обагренную кровью” 46.
“И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон 47, 
белый и чистый. Из уст же Его исходил острый меч”.
Вовсе незачем устанавливать непосредственной зависимости между Апокалипсисом и 
Литургией Митры. фантастические образы обоих текстов почерпнуты из одного 
источника, воды которого текут не в одном только месте; все это заложено в духе 
очень многих людей, так как символы, проистекающие отсюда, слишком типичны, 
чтобы принадлежать только отдельным лицам.
Я привел эти образы, чтобы показать, как примитивная символика света 
развивается постепенно при возрастающем углублении духовного зрения до образа 
солнечного героя “многолюбимого” 48. Путь сквозь световую символику совершенно 
типичен; я должен напомнить 49, что этот путь прослежен мною уже прежде на 
многочисленных примерах, почему я и могу обойтись без нового упоминания об 
этом50. Эти видения суть — психологические корни, от которых исходят солнечные 
венчания в мистериях 51. Их обряд есть религиозная галлюцинация, 
кристаллизовавшаяся в литургии; вследствие большой закономерности этой 
галлюцинации из нее могла выработаться внешняя форма, получившая всеобщее 
значение.
Из всего этого явствует, что древняя христианская церковь с одной стороны 
стояла в особенном отношении к Христу, как к Новому Солнцу (sol novus), а с 
другой стороны ей лишь с трудом удалось отстранить земной символ Христа. Уже 
Филон Александрийский видел в солнце образ божественного Логоса или божества 
вообще52. В одном гимне Амврозия Христос призывается: о sol salutis etc. В 
царствование Марка Аврелия, Мелитон называл в своем сочинении о крещении Христа 
Гелиосом53. Еще яснее говорит о том же одно место у Псевдо-Киприана 54. “Как 
чуден Промысел, что в тот же день, когда сотворено было солнце, родился и 
Христос, и о нем самом сказал народу Малахия: взойдет для вас солнце 
праведности, и спасение на его крыльях: сей есть солнце справедливости, на 
крыльях которого предвозвещено быть спасению”.
В сочинении De solstitiis et aequinoctiis, которое приписывается Иоанну 
Златоустому, говорится следующее:
“Но и Господь родится в месяце декабре зимою, на восьмом дне январских календ, 
когда давят в точильне спелые маслины, чтобы добыть хризму для помазания, но 
день этот называют также рождеством Непобедимого (Солнца). Но кто же непобедим, 
если не Господь наш, который преодолел уже настигшую его смерть? И то, что 
называют рождеством солнца, есть само солнце справедливости, о котором говорит 
пророк Малахия. — Владыка света и творец и преградитель ночи и назван был 
пророком солнцем праведности” 55.
По свидетельству Евсевия Александрийского христиане принимали участие в 
почитании восходящего солнца, культ которого длился до пятого столетия 
включительно: “Горе тем, которые молятся солнцу, луне и звездам! Многих знаю я, 
которые почитают солнце и молятся ему. Уже при восходе творят они молитву и 
говорят: помилуй нас; и не только солнцепоклонники и язычники поступают так, но 
и христиане, отступающие от своей веры и уходящие в среду неверных” 56.
Августин57 обращает внимание христиан на то, что Господь не есть сотворенное 
солнце, но Тот, кем это солнце создано: “Не Господь стал солнцем, а Им солнце 
сотворено — пусть никто из благоразумных не верит, будто Христос в телесном 
образе Своем есть солнце”.
Искусство сохранило многое от солнечного культа, так лучистое сияние вокруг 
головы Спасителя, ореол святых вообще. И христианская легенда приурочивает к 
образам своих святых много огненных и световых символов 58. Двенадцать 
Апостолов были сопоставлены с двенадцатью зодиакальными зн