или дикого зверя. Причины тому ищут обычно во внешних обстоятельствах, но ведь 
взорваться в нас может лишь то, что ранее уже было заложено. Мы всегда живем на 
вершине вулкана; и пока нет человеческих средств защиты от возможного 
извержения, которое способно все разрушить, что только может. Конечно, хорошо 
устраивать молебны в честь разума и здравого смысла, но как быть, если ваша 
аудитория подобна обитателям сумасшедшего дома или толпе в коллективном 
припадке? Разница тут невелика, ибо и сумасшедший, и толпа движимы овладевшими 
ими безличными силами. 
Достаточно такой малости, как невроз, чтобы вызвать силу, с которой только 
разумом не справиться. Наш пример с раком ясно показывает, насколько бессилен 
интеллект перед лицом самой очевидной бессмыслицы. Я всегда советую моим 
пациентам принимать такую очевидную, но непобедимую бессмыслицу за проявление 
силы, смысл которой еще не был понят. Опыт научил меня, что куда более 
эффективный метод обращения с такими фактами - это принять их всерьез и 
попытаться найти подходящее объяснение. Но объяснение работает лишь в том 
случае, если выдвигается гипотеза, соответствующая болезнетворному следствию. В 
нашем случае мы сталкиваемся с такой волей и с такой силой внушения, которые 
просто несравнимы со всем тем, что может противопоставить им сознание пациента. 
В столь опасной ситуации было бы плохой стратегией убеждать пациента в том, что 
за его симптомом, пусть и самым непостижимым образом, стоит он сам и оказывает 
поддержку этому симптому. Внушение такого рода тут же парализует его боевой дух,
 он будет деморализован. Гораздо лучше, если он будет считать свой комплекс 
автономной силой, направленной против его сознательной личности. Более того, 
это объяснение больше соответствует фактам, нежели сведение дела к личностным 
мотивам. К тому же личностная мотивация тут сохраняется, но не является 
интенциональной, она органично присуща пациенту. 
В Вавилонском эпосе повествуется о том, как дерзость и hubris (Гордыня) 
Гильгамеша[3] бросили вызов богам; тогда боги изобрели и создали человека, 
равного по силе Гильгамешу, чтобы тот умерил незаконные притязания героя. То же 
самое произошло с нашим пациентом. Он относится к тому типу людей, что строят 
свои отношения с миром исключительно на основе интеллекта и разума. Его 
притязания привели по меньшей мере к тому, что он замахнулся на формирование 
собственной судьбы. Он все подвергал беспощадному суду разума, но природе 
где-то удалось ускользнуть, и она вернулась полная мести в форме совершеннейшей 
бессмыслицы, т.е. идеи рака. Бессознательное породило такое тонкое и умное 
образование с одной целью - держать человека в безжалостной узде. Это был 
сокрушительный удар по всем его разумным идеалам, и прежде всего по вере во 
всемогущество человеческой воли. Такого рода одержимость свойственна лишь тем, 
кто постоянно злоупотребляет разумом и интеллектом в эгоцентрических целях 
роста власти. 
Гильгамешу, правда, удалось избежать божественного возмездия. К нему приходили 
вещие сны, на которые он обратил внимание. Они подсказали ему, как лучше 
одолеть врага. У нашего пациента, живущего в век, когда боги вымерли и даже 
пользуются дурной репутацией, также были сновидения, но он к ним не прислушался.
 Как можно разумному человеку быть столь подвластным предрассудкам, чтобы 
всерьез принимать сны! Этот общий предрассудок по поводу значения сновидений 
является лишь одним из симптомов куда более серьезной недооценки человеческой 
души вообще. Удивительное развитие науки и техники было уравновешено, с другой 
стороны, поразительной утратой мудрости и интроспекции. Верно, наша религия 
много говорит о бессмертной душе, но это учение содержит лишь несколько слов о 
действительной человеческой душе, которой суждено отправиться прямо в ад, не 
будь особого акта божественной благодати. Эти два важных фактора несут 
ответственность за общую недооценку значения психики, но не всю ответственность.
 Намного старше этих сравнительно недавних перемен являются первобытный страх и 
отвращение ко всему, что граничит с бессознательным. 
Сознание поначалу было весьма непрочным. В относительно первобытных обществах 
мы все еще имеем возможность наблюдать, насколько легко утрачивается сознание. 
Одной из "опасностей души"7, кстати, является как раз утрата души, когда часть 
психики снова становится бессознательной. Другим примером может служить 
состояние, называемое "амок" - эквивалент "берсерка" в германских сагах . Это 
состояние большего или меньшего транса, часто сопровождаемого опустошительными 
социальными последствиями. Даже обычная эмоция может вызвать заметную утрату 
сознательности. Первобытные племена поэтому строго хранят разработанные формы 
вежливости, там принято говорить приглушенным голосом, складывать на землю 
оружие, припадать к земле, склонять головы, показывать раскрытые ладони рук. 
Даже в наших формах вежливости все еще можно отыскать следы "религиозного" 
видения возможных психических опасностей. Мы пытаемся умилостивить судьбу, 
магически желая друг другу доброго дня. Левую руку нехорошо держать в кармане 
или за спиной, когда правой пожимаешь руку другого. Если вы хотите умилостивить 
особенно сильно, вы пользуетесь обеими руками. Перед людьми, наделенными 
большим авторитетом, мы преклоняем непокрытую голову, т.е. предлагаем им свою 
голову без защиты, чтобы умилостивить сильного, который может вдруг легко 
перейти к неконтролируемому насилию. Во время военных танцев дикари приходят в 
такое возбуждение, что могут наносить себе ранения и проливать кровь. 
Жизнь дикаря постоянно наполнена заботой по поводу все время таящейся в засаде 
психической опасности, а потому столь многочисленны процедуры, направленные на 
уменьшение риска. Высшим проявлением этого факта является табу, наложенное на 
различные области. Бесчисленные тщательно и со страхом соблюдаемые табу суть 
ограждения области психики. Я совершил чудовищную ошибку, находясь на южном 
склоне горы Элгон. Мне захотелось выяснить, что из себя представляют призрачные 
дома