оположностей, которая, как известно, нашла в даосизме решение, весьма 
отличное от взглядов, превалирующих в западной культуре. Используемые 
сновидением фигуры представляют собой безличные коллективные образы, 
соответствующие природе безличной религиозной проблемы. В противоположность 
христианскому взгляду сновидение подчеркивает относительность добра и зла в том 
смысле, который сразу вызывает в памяти даосский символ - Инь и Ян.
 Из подобных компенсаций не следует непременно заключать, будто стоит только 
сознательному уму углубиться в универсальные проблемы, как бессознательное 
поспешит произвести соразмерные широкомасштабные компенсации. Есть еще то, что 
можно было бы назвать законным и незаконным интересом к безличным проблемам. 
Такого рода экскурсы законны лишь тогда, когда они возникают из глубочайших и 
подлинных потребностей индивидуума; незаконны же они в том случае, когда 
представляют собой либо чисто интеллектуальное любопытство, либо бегство от 
неприятной действительности. В последнем случае бессознательное производит 
"слишком человеческие" и чисто личные компенсации, цель которых очевидна - 
вернуть сознательный ум к обыденной реальности. Людям, незаконно отправляющимся 
в погоню за бесконечным, часто снятся смехотворно банальные сны, имеющие целью 
охладить их пыл. Таким образом, из характера компенсации мы сразу можем сделать 
выводы относительно серьезности и правомерности сознательных устремлений.
 Конечно, есть немало людей, которые не отваживаются признать, что 
бессознательное могло бы иметь "великие" идеи. Они будут возражать: "Неужели вы 
действительно думаете, будто бессознательное способно предложить что-то 
подобное конструктивной критике, являющейся достоянием нашего западного образа 
мысли?" Конечно, если подходить к проблеме интеллектуально и навязывать 
бессознательному рациональные интенции, предмет дискуссии лишается всякого 
смысла. Никогда не нужно стремиться навязать нашу сознательную психологию 
бессознательному. Его ментальность инстинктивная; оно не располагает 
дифференцированными функциями и не "мыслит" в том смысле, какой мы вкладываем в 
понятие "мышления". Бессознательное просто создает образ, который есть реакция 
и ответ на сознательную ситуацию. Этот образ содержит в себе столько же мысли, 
сколько и чувства, и, пожалуй, является всем чем угодно, только не продуктом 
рационалистического обдумывания. Такой oбpаз было бы лучше охарактеризовать как 
прозорливое видение художника. Мы склонны забывать, что проблема, похожая на ту,
 что легла в основу упомянутого последним сновидения, даже для сознательною ума 
сновидца выступает не как интеллектуальная, а как глубоко эмоциональная 
проблема. Для высоконравственного человека этическая проблема - это жгучий 
вопрос. уходящий корнями как в глубочайшие инстинктивные процессы, так и в его 
самые идеалистические стремления. Для нею эта проблема катастрофически реальна. 
Поэтому неудивительно, что и ответ вырастает из глубин его натуры. То 
обстоятельство, что каждый. думает, будто его психология есть мера всех вещей, 
и если, к тому же, уродившись глупым, кто-то сочтет такую вот проблему 
незаслуживающей его внимания, нимало не должно беспокоить психолога, ибо ОН 
обязан относиться к вещам объективно, воспринимая их таковыми, какие они есть, 
а не искажать их в пользу своих субъективных предположений. Более одаренные и 
восприимчивые натуры могут законно оказаться захваченными безличной проблемой, 
и в той степени, в какой это происходит, их бессознательное способно ответить 
им в том же стиле. И так же как сознательный ум может задать вопрос: "Почему 
существует этот ужасный конфликт между добром и злом?", так и бессознательное 
может ответить: "Приглядись, внимательнее! Одно нуждается в другом. Самое 
лучшее, именно потому что оно самое лучшее, несет в себе зародыш зла, и нет 
ничего настолько плохого, чтобы из него не могло вырасти ничего хорошего".
 Тогда сновидцу могло бы прийти в голову, что этот якобы неразрешимый конфликт, 
возможно, всего лишь предубеждение, настрой ума, обусловленный временем и 
местом. Сложный с виду образ-сновидение может и легко раскрывать свой простой, 
инстинктивный здравый смысл, крошечный зародыш рациональной идеи, до которой 
более зрелый ум мог бы с таким же успехом додуматься сознательно. Во всяком 
случае китайская философия додумалась до нее много веков назад. Единственно 
подходящая для этой цели пластичная форма мысли является прерогативой того 
первобытного, природного духа, который жив и в нас, но только затемнен 
односторонним сознательным развитием. Когда мы рассматриваем бессознательные 
компенсации под этим углом зрения, нас но праву можно упрекнуть в том, что мы 
судим о бессознательном с заведомо сознательной позиции. И действительно, 
выстраивая эти рассуждения, я всегда исходил из того взгляда, что 
бессознательное просто реагирует на сознательные содержания, хотя и весьма 
знаменательно, но все же не по своей инициативе. Однако, я далек от намерения 
создать впечатление, будто бессознательное во всех случаях исключительно 
реактивно. Напротив, есть множество свидетельств, которые вроде бы доказывают, 
что бессознательное действует не только стихийно, но действительно может брать 
на себя инициативу. Просто не счесть случаев, когда люди застревали во 
вздорящей по пустякам бессознательности, только чтобы стать наконец невротиками.
 Благодаря такому неврозу, изобретенному бессознательным, они вытряхиваются из 
своей апатии, - и это происходит несмотря на их собственную лень и часто 
отчаянное сопротивление.
 Все же, по-моему, было бы неверно думать, что в таких случаях бессознательное 
действует но преднамеренному и согласованному плану, стремясь реализовать 
определенные цели. Я ничего не обнаружил для поддержки этого предположения. 
Движущей силой - насколько мы вообще способны ее постичь - здесь, по-видимому, 
выступает одно лишь побуждение к самоосуществлению. Если бы это было делом 
некоторого общего телеологического плана, тогда все, кто обладает Избытком 
бессознательности, в обязательном порядке продвигались бы к более высокому