лаве. Это путь индивидуации. 
Индивидуация означает становление "не-делимым" ("in-dividual") (От лат. 
in-dividuus - "неделимый", но еще и "неразделенный". "неразведенный", 
"нерасщепленный". - Прим. пер.), и коль скоро "индивидуальность" заключает в 
себе нашу глубочайшую, крайнюю и бесподобную особенность, она также 
подразумевает становление человека самим собой. Поэтому мы могли бы истолковать 
индивидуацию как "путь к себе" или как "самоосуществление".
 Рассмотренные в предыдущих главах возможные пути развития, были, по сути, 
отчуждением самости (== отдалением от себя. - А. А.), способами лишения самости 
ее реальности в пользу внешней роли или воображаемого значения. В первом случае 
самость отступает на задний план, уступая место социальному признанию; в 
последнем - она отступает перед самовнушенным значением изначального образа. В 
обоих случаях коллективное имеет превосходство. Отказ от себя в пользу 
коллектива соответствует общественному идеалу; самоотречение даже слывет 
общественным долгом и добродетелью, хотя им также можно злоупотреблять в 
эгоистических целях. Эгоистов (egoists) называют "заботящимися о себе" 
(selfish), но это слово конечно же не имеет ничего общего со значением слова 
"(сам)ость", в каком я его здесь употребляю. С другой стороны, 
самоосуществление кажется противостоящим самоотречению. Это довольно 
распространенное заблуждение, вызванное недостаточным разграничением 
индивидуализма и индивидуации. Индивидуализм означает умышленное подчеркивание 
и возвышение предполагаемого своеобразия личности в ущерб коллективным 
интересам и обязательствам. Индивидуация же подразумевает как раз лучшее и 
более полное осуществление человеком своих коллективных качеств, так как 
соответствующее внимание к своеобразию индивидуума в большей мере способствует 
лучшему исполнению социальных ролей, чем пренебрежение этим своеобразием или 
его подавление. Своеобразие индивидуума нельзя понимать как всякую необычность 
или странность его субстанции (substance) (Вероятно, Юнг использует здесь 
понятие субстанции и самом общем смысле, как носители явления. - Прим. пер.) 
или его компонентов; гораздо правильнее будет понимать своеобразие как 
уникальное соединение или постепенную дифференциацию функций и способностей, 
которые сами по себе универсальны. На лице любого человека есть нос, два глаза 
и т. д.. но эти универсальные, родовые особенности вариабельны, и именно их 
вариабельность делает возможным факт индивидуальных особенностей каждого лица. 
Поэтому индивидуация может лишь означать процесс психологического развития, 
осуществляющего данные индивидуальные особенности; другими словами, 
индивидуация - это процесс, благодаря которому человек становится определенным, 
уникальным существом, каковым он в действительности и является. Осуществляя 
себя, он однако не становится "эгоистичным" (selfish) в обычном смысле этого 
слова, но просто реализует своеобразие своей натуры, а это, как мы уже говорили,
 совсем не похоже на эготизм или индивидуализм.
 Далее, коль скоро человеческий индивидуум, как живая единица, состоит из 
исключительно универсальных факторов, он целиком и полностью коллективен и 
потому ни в каком отношении не противопоставлен коллективной организации. 
Следовательно, индивидуалистическое подчеркивание своей собственной 
специфичности противоречит этому основному факту живого бытия. С другой стороны,
 индивидуация стремится к живому взаимодействию всех факторов. Но поскольку 
универсальные факторы всегда проявляются лишь в индивидуальной форме, то их 
полный учет также будет производить индивидуальный результат, при том 
единственный в своем роде, который невозможно превзойти ничем иным, и менее 
всего индивидуализмом.
 Цель индивидуации - не что иное, как освобождение самости от фальшивых оберток 
персоны, с одной стороны, и лишение изначальных образов их суггестивной силы, - 
с другой. Из всего сказанного в предыдущих главах, должно быть достаточно ясно, 
что такое персона с психологической точки зрения. Но когда мы обращаемся к 
другой стороне, именно, влиянию коллективного бессознательного, то обнаруживаем,
 что попадаем в темный внутренний мир, гораздо более трудный для понимания, чем 
психология персоны, доступная, в принципе, любому нормальному человеку. Всякий 
знает, что значит "напускать на себя официальный вид" или "играть социальную 
роль". С помощью персоны человек пытается выглядеть тем или иным, либо 
скрывается за маской, а то и сооружает себе определенную персону в качестве 
баррикады. Так что проблема персоны не должна бы представлять больших 
интеллектуальных трудностей.
 Однако, совсем другое дело общедоступно описать те тонкие внутренние процессы, 
которые вторгаются в сознательный ум с такой суггестивной силой. По-видимому, 
лучше всего мы можем изобразить эти влияния с помощью примеров душевных 
болезней, творческого вдохновения и религиозного обращения. Превосходное 
описание такой внутренней трансформации, - взятое, так сказать, из жизни, - 
можно найти в новелле Г. Дж. Уэллса "Отец Кристины Альберты". Изменения 
подобного рода описаны также в великолепно написанной книге Леона Доде [Leon 
Daudet, L'Heredo, Paris, 1916]. Обширный материал содержится в "Многообразии 
религиозного опыта" У. Джемса. Хотя во многих такого рода случаях замешаны 
некоторые внешние факторы, либо прямо обусловливающие изменения личности, либо 
по крайней мере создающие возможность таких изменений, все же это далеко не 
всегда те случаи, когда внешний фактор служит достаточным объяснением этих 
изменений. Мы должны признать тот