, хотя можно и пропустить что-то невзначай при таком 
количестве зашифрованных и меняющихся образов. Похоже, мы сталкиваемся здесь с 
процессом возрождения более духовной личности, которая, подобно ребенку, 
получает крещение на открытом воздухе. Тем временем она спасает ребенка 
повзрослее, являющегося некоторым образом ее собственным эго в наиболее 
болезненный период детства. Она помогает ему миновать омуты в реке, что говорит 
о ее боязни оказаться парализованной ощущением вины, если она слишком отойдет 
от принятых в ее семье религиозных убеждений. Здесь важно отсутствие 
религиозной символики. Все в руках природы; нет никаких сомнений в том, что мы 
находимся во владениях пастыря Орфея, а не в царстве восставшего из мертвых 
Христа.
 За этим последовал сон, приведший ее в церковь, напоминающую церковь в Аззиси 
с фресками Джотто, изображающими Святого Франциска. Здесь ей было более уютно, 
чем в других церквях, поскольку Святой Франциск, как и Орфей, являлся дитем 
природы, только верующим. Это оживило ее воспоминания об обращении в новую веру,
 что было так болезненно, но теперь она полагала, что сможет отнестись к этим 
чувствам с радостью, вдохновленная светом природы.
 Эта серия сновидений завершилась эпизодом, отдаленно напоминающим культ 
Диониса. (Можно сказать, это было напоминание о том, что даже Орфей может 
временами несколько удаляться от плодотворящей силы животного-бога в человеке). 
Ей снилось, что она ведет за руку белокурую девочку. "Мы с удовольствием 
участвуем в празднике вместе с солнцем, лесом и цветами вокруг. У ребенка в 
руке белый цветок, девочка кладет его на голову черному быку. Бык тоже 
участвует в торжестве и наряжен по-праздничному". Упоминание о быке воскрешает 
в памяти древние ритуалы - празднества в честь Диониса, на которых бог 
изображался в маске быка.
 Но сон на этом не заканчивается. Женщина добавляет "Некоторое время спустя 
быка пронзает золотая стрела". Итак, помимо дионисийского возникает другой 
дохристианский обряд, в котором бык тоже играет символическую роль. Персидский 
бог солнца Митра приносит быка в жертву. Он, как и Орфей, символизирует 
стремление к духовной жизни, одерживающей верх над примитивными животными 
вожделениями человека и приносящей чувство умиротворения после церемонии 
посвящения.
 Совокупность этих образов подтверждает еще и часто встречающуюся в подобных 
видениях или в последовательно продолжающих друг друга снах мысль о том, что не 
бывает полного покоя или передышки. В своих религиозных поисках современные 
люди, особенно живущие в западных, обращенных в христианство обществах, до сих 
пор находятся во власти древних традиций веры, борющихся внутри их за 
превосходство. Это конфликт языческих и христианских верований, или, можно 
сказать иначе, возрождения и воскрешения.
 Подсказку к решению этой дилеммы можно обнаружить в первом сне женщины - в 
одном любопытном образе, символику которого легко упустить из виду. В могильном 
склепе она видела перед глазами красные кресты на золотых дисках. При 
последующем разборе на сеансах психоанализа стало ясно, что она вот-вот должна 
была пережить глубокую психическую трансформацию и перейти от ощущения смерти к 
новой стадии жизни. Можно предположить, следовательно, что этот образ, 
явившийся в момент глубокого отчаяния, должен в какой-то степени предвещать се 
будущую религиозную ориентацию. При дальнейшей работе с ней появились основания 
считать красные кресты олицетворением ее верности христианству, а золотые диски 
- символом ее приверженности дохристианским мистериальным культам. Сновидение 
сообщало ей, что она должна примирить эти христианские и языческие элементы в 
предстоящей новой жизни.
 И последнее, не менее важное наблюдение относительно древних ритуалов и их 
связи с христианством. В элевсинских мистериях (посвященных поклонению богиням 
плодородия Деметре и Персефоне) обряд инициации не только отвечал стремлению к 
более насыщенной жизни, но использовался и для приготовления к смерти, словно 
требовавшей сперва пройти через аналогичный ритуал посвящения.
 На погребальной урне, найденной в древней римской могиле рядом с колумбарием 
на Эсквилинском холме, виден четкий барельеф, изображающий сцены 
заключительного этапа инициации, во время которого новичок допускается к беседе 
с богинями. Остальная часть рисунка посвящена двум подготовительным церемониям 
очищения: закланию "мистического поросенка" и мистической версии священного 
бракосочетания. Суть знаки подготовки к смерти, но без прощального оплакивания. 
Это исподволь указывает на присущую более поздним, особенно орфическим, 
мистериям черту: они наделяли смерть элементами бессмертия. Христианство пошло 
еще дальше. Оно пообещало больше, чем бессмертие (которое на языке древних 
циклических мистерий могло означать просто перевоплощение) - вечную жизнь на 
небесах для правоверных.
 Итак, в современной жизни мы вновь видим тенденцию к повторению старых схем. 
Те, кто хочет научиться встречать смерть, должны как следует освоить урок 
прошлого, который гласит: смерть - это таинство, к ней следует готовиться с тем 
же настроением покорности и смирения, с которым, как мы уже узнали, надо 
готовиться к жизни.
 
 Символы трансцендентности
 Символы отличаются друг от друга по виду воздействия. Некоторые люди нуждаются 
в пробуждении - им необходима инициация, проникнутая неистовством дионисийского 
"громового ритуала". Другим необходимо подчинение или смирение, которое 
достигается особым оформлением пристройки к храму или священной пещеры, что 
характерно для культа Аполлона в Греции более позднего периода. Полное 
посвящение включает оба аспекта, что видно и из древних текстов, и из жизни 
людей. Но мы можем с достаточной уверенностью утверждать, что главная цель 
посвящения состоит в приручении изначально дикой и наделенной качествами Плута 
юношеской природы. Таким образом, несмотря на жесто