еем; 
тигр и лев мирно лежали рядом с ним, соседствуя с овцой, а волки - с волом и 
косулей. Что же все это означает? Несомненно, это означает, что события природы,
 благодаря божественному проникновению в их суть, становятся гармонично 
упорядоченными изнутри. Свет овладевает всем, умиротворяет все живое, когда 
миротворец, олицетворяющий светлые силы природы, славит бога. Орфей - это 
воплощение преданности и благочестия; он символизирует такое религиозное 
мировоззрение, которое улаживает все конфликты, поскольку вся душа верующего 
стремится прочь от них... В этом весь Орфей - добрый пастырь в упрощенном 
представлении..."
 Как добрый пастырь и миротворец, Орфей уравновешивает дионисийский культ и 
христианство, поскольку, как мы видели, и Дионис, и Христос исполняют сходные 
роли, хотя и по-разному ориентированные во времени и в пространстве: в одном 
случае задействована циклическая религия земного мира, в другом - культ связан 
с небесами и носит эсхатологический, то есть конечный, характер. Описанные 
картины, отражающие различные аспекты посвящения и взятые из истории религии, 
бесконечно повторяются со всевозможными смысловыми оттенками и превращениями в 
сновидениях и фантазиях современных людей.
 У одной женщины, находившейся в состоянии сильной усталости и депрессии и 
проходившей курс психоанализа, было следующее видение:
 "Я сижу, согнувшись и съежившись на краю длинного узкого стола в комнате без 
окон, напоминающей склеп. На мне лишь длинная белая холстина, свисающая с плеч 
до пола. Со мной произошло что-то очень важное. Мне не долго осталось жить. 
Перед глазами появляются золотые диски с красными крестами. Я припоминаю, что 
когда-то давно я взяла на себя некий обет, продолжающий действовать, где бы я 
ни находилась. Я сижу там очень долго. Наконец, я медленно открываю глаза и 
вижу сидящего рядом мужчину, собирающегося меня лечить. Он выглядит добрым и 
спокойным. Он что-то говорит мне, хотя я ничего не слышу. Похоже, он все знает 
о том, где я была. Я осознаю, что выгляжу безобразно: на мне, видимо, лежит 
печать скорой смерти. Интересно, не отталкивает ли его это. Я смотрю на него 
долгим взглядом, но он не отворачивается. Я вздыхаю с облегчением.
 Затем я чувствую легкое прохладное прикосновение ветерка или, может, воды по 
всему телу. Я закутываюсь в белое полотно и собираюсь крепко заснуть. 
Исцеляющие руки мужчины ложатся на мои плечи. Я смутно вспоминаю, что когда-то 
там были раны, но прикосновение его рук, похоже, дает мне силу и исцеление".
 Эта женщина ранее терзалась сомнениями по поводу своих первоначальных 
религиозных убеждений. Она была воспитана благочестивой католичкой старой 
закалки, но с юных лет стала бороться за освобождение от следования формальной 
религиозной обрядности, которой придерживалась ее семья. Тем не менее, ей 
оставалась близка символика празднеств церковного календаря, которую она очень 
глубоко понимала и чувствовала несмотря на все происходящие с ней 
психологические изменения. Надо отметить, что в сеансах психоанализа, 
проводимых с ней, мне очень помогло это ее активное знание религиозной 
символики.
 Наиболее значимыми элементами видения, выделенными пациенткой, оказались: 
белое полотно, которое она понимала как жертвенное одеяние; склеп, который она 
восприняла как могилу; и обет, вызвавший у нее ассоциацию с ощущением 
покорности. Этот обет, как она его назвала, означает ритуал посвящения с 
рискованным спуском под своды смерти и символизирует ее уход из церкви и семьи, 
чтобы по-своему ощутить Бога. Фактически, она повторила в символической форме 
путь Христа и, как он, страдала от ран, полученных перед смертью.
 Жертвенное одеяние означает власяницу или саван, в который завернули перед 
захоронением тело Христа, снятое с креста. В конце видения появляется фигура 
целителя, смутно напоминающая меня, ее психоаналитика, но, кроме того, 
выступающая в естественной роли друга, знакомого со всеми ее переживаниями. Она 
еще не слышит, что он ей говорит, но его руки придают уверенность в 
выздоровлении. Его поведение и речь изобличают в нем доброго пастыря, Орфея или 
Христа, миротворца и, конечно же, исцелителя. Он на стороне жизни и должен 
убедить ее в возможности возвращения из-под сводов смерти. Назвать ли это 
возрождением или воскрешением? Может быть, верно и то, и другое, а может - оба 
определения неверны. Суть ритуала провозглашается в самом конце: прохлада 
ветерка или воды, омывающая ее тело - это очищение от смертного греха, акт 
первостепенной важности. В этом подлинная суть крещения.
 У той же женщины было другое видение, в котором она чувствовала, что день ее 
рождения совпал с днем воскрешения Христа. (Это было для нее гораздо важнее, 
чем память о матери, ни разу не подкрепившей ее веру в себя и в свое будущее, 
чего она так хотела во время своих детских дней рождения). Это вовсе не 
означало, что она отождествляла себя с фигурой Христа. Несмотря на всю его силу 
и славу, чего-то недоставало; и как она ни пыталась приблизиться к нему в 
молитве, он и его крест так и оставались высоко в небесах, и подняться туда 
было выше ее сил.
 В этом втором видении вновь встречается восходящее солнце как символ 
возрождения, кроме того, в нем появляется новый символ женственности - поначалу 
в виде "эмбриона в водянистом мешке". Затем она помогает восьмилетнему мальчику 
"миновать опасное место" в реке. В дальнейшем развитии событий она уже больше 
не ощущает, что смерть где-то рядом. Она оказалась "в лесу у маленького 
весеннего водопада, где все вокруг увито зеленеющей лозой". В ее руках каменный 
котелок с весенней водой, в ней плавает немного зеленого мха и несколько фиалок.
 Она купается в водопаде. Он сверкает, переливается и льется ровно, как 
шелковое полотно - "и я чувствую, будто вернулась в детство".
 Смысл этих событий ясе