лностью подогнав его под общественную "норму". Это 
было бы совершенно противоестественно. В здоровом и нормальном обществе между 
людьми обычны разногласия, ибо общее согласие относительно редко встречается 
вне сферы наших инстинктивных проявлений.
 Несогласие выступает своего рода движущей силой мыслительных процессов в 
обществе, но не их целью-поскольку одинаково значимо и согласие. Поскольку 
психология опирается главным образом на баланс противоположностей, то и 
исследователи-психологи, прежде чем вынести окончательное суждение, должны 
учитывать возможность того, что истина имеет прямо противоположное значение. 
Причина такого специфического подхода кроется в тайне психики, которую мы не 
можем окончательно раскрыть, минуя психологию.
 Несмотря на то, что любой сон требует индивидуального подхода, какие-то 
обобщения необходимы - для классификации и прояснения материалов, получаемых 
психологами от изучения многочисленных пациентов. Очевидно, что сформулировать 
теоретические основы психологии или обучать им было бы невозможно, просто 
описывая множество отдельных случаев и не пытаясь выделить в них сходства и 
отличия. Любой общий признак можно взять за основу систематизации. Достаточно 
просто, например, отделить экстравертов от интровертов. Это только одна из 
многих возможных классификаций, но она позволяет осознать трудности, которые 
могут появиться, если исследователь относится к одному типу, а пациент - к 
другому.
 Поскольку углубленный анализ сновидений обязательно вызывает столкновение 
мнений собеседников, понятно, что сходство или различие их типов мировосприятия 
будет существенно сказываться на результатах. Если оба они относятся к одному 
типу, то их "совместное плавание" может быть долгим и приятным. Если же один из 
них - интроверт, а другой - экстраверт, то столкновение противоположных точек 
зрения может возникнуть моментально. Это особенно характерно в случае, когда 
собеседники знают, к какому типу они относятся, или убеждены, что их тип - 
единственно правильный. Экстраверт, например, выберет точку зрения большинства, 
а интроверт будет отвергать ее, считая "модной". Такое недопонимание легко 
может возникнуть, так как то, что для одного из них представляет ценность, для 
другого - "пустое место". Так, сам Фрейд полагал, что интроверт - это тип 
патологически "зацикленный" на самом себе. Однако самоанализ и знание самого 
себя могут равным образом являться и в высшей степени положительными качествами.

 Учитывать подобные отличия между разными типами личности крайне важно при 
толковании сновидений. Исследователь - не супермен, возвышающийся над 
индивидами разных типов только потому, что он - ученый, выучивший теорию 
психологии и соответствующие практические методики. Он может представить себя 
таковым настолько, насколько полагает свою теорию и методы истинными и 
позволяющими объять человеческую психику в целом. Но поскольку это невозможно, 
он не может быть уверенным в своей теории и методиках. Соответственно его будут 
одолевать тайные сомнения, не является ли его реакция на цельность личности 
пациента лишь ответом заученной теории и методик (представляющих из себя лишь 
гипотезу или попытку ее создания), а не ответом его собственной цельной 
личности.
 Своеобразие личности исследователя - единственный адекватный эквивалент 
своеобразию личности его пациента. Опыт и знания по психологии дают ученому 
некоторые преимущества, но не позволяют не участвовать в схватке. Столкновение 
позиций выявляет сильные и слабые стороны обоих участников, а не только 
пациента. Поэтому так важно, гармонируют ли их личности, или конфликтуют, или 
взаимодополняют друг друга.
 Экстраверты и интроверты суть лишь две разновидности из множества людских 
типов. Эти довольно часто встречаются, и их легко распознать. Но если начать 
изучать, например, экстравертов, то скоро обнаружится, что они во многом 
отличаются друг от друга и что для выделения в качестве критерия принадлежность 
к экстравертам является слишком общей. Вот почему давным-давно я пытался 
отыскать какие-то дополнительные критерии, по которым можно было бы как-то 
рассортировать бесконечное, по всей видимости, число вариаций человеческой 
индивидуальности.
 Меня всегда поражало количество людей, воздерживающихся от напряжения мозгов 
при каждом удобном случае. Как, впрочем, и количество тех, кто хоть и работает 
мозгами, но на удивление беспомощно. Неожиданными для меня были и встречи с 
людьми умными и внимательными - их было довольно много, - жившими (как казалось 
со стороны) будто не умея пользоваться своими органами чувств. Они не видели 
находящихся прямо перед ними предметов, не слышали адресованных им слов, не 
замечали свойств вещей, к которым прикасались, и вкуса еды, которую пробовали. 
Были такие, что жили, не обращая внимания на свое физическое состояние.
 Другие, казалось, жили в удивительнейшем ощущении неизменности, будто мир 
вокруг и их душа застыли навсегда в неподвижности и ничего нельзя изменить. Они 
были будто напрочь лишены воображения и полагались целиком и полностью на свои 
органы чувств. В их мире не существовали шансы и возможности, они жили только 
сегодняшним днем, а завтрашнего не существовало. Будущее для них-лишь 
повторение прошлого.
 Я пытаюсь здесь передать читателю набросок моих первых впечатлений от изучения 
встречавшихся мне людей. Скоро я понял, что есть люди думающие, то есть 
использующие ум для адаптации к людям и ситуациям, а есть чувствующие. 
Последние могут быть не глупее первых, просто они решают свои проблемы не умом, 
а чувствами.
 "Чувство" - это слово, требующее пояснений. О "чувстве" можно говорить как о 
чем-т