предписаний. Один верит в преодоление инфантилизма, следовательно, он должен 
преодолеть собственный инфантилизм. Другой верит в отреагирование всех аффектов,
 следовательно, у него самого должны быть отреагированы все его аффекты. Третий 
верит в полную сознательность, следовательно, он должен достичь собственной 
сознательности или по крайней мере постоянно стремиться к тому, чтобы выполнять 
свое терапевтическое требование, если он хочет быть уверенным в правильном 
влиянии на своих пациентов. Все эти основные терапевтические идеи в 
значительной степени являются этическими требованиями, которые все вместе 
достигают высшей точки в истине: "Ты сам должен быть таким, каким хочешь 
сделать другого". Данное общеизвестное выражение издавна считалось пустым, так 
как не было еще такого ловкого приема, который мог бы надолго опереться на эту 
простую истину. Не отчего убеждаются, а что убеждаются - вот что было основным 
вопросом во все времена.
 Четвертая ступень аналитической психологии требует обратного применения 
соответствующей выбранной системы к самому врачу, причем это должно делаться с 
такой же беспощадностью, последовательностью и терпением, с какими врач 
действует по отношению к пациенту.
 Если подумать, с каким вниманием и критикой должен врачеватель души следовать 
за своим пациентом, чтобы вскрыть его ложные пути и ошибочные выводы, его 
инфантильные тайны, то сделать то же самое для себя будет для него поистине 
немалым достижением. Однако в большинстве случаев это для нас самих мало 
интересно, да и оценить-то некому эти наши интроспективные старания. К тому же 
пренебрежение человеческой душой повсюду еще настолько велико, что 
самонаблюдение и занятость самим собой считаются чуть ли не болезненными 
явлениями, Видимо, кое-кто не чует здоровья в собственной душе, отчего уже одно 
только проявление интереса к ней пахнет больничной палатой. Эти противоречия 
врач должен преодолеть в себе самом, ибо как же он может воспитывать другого, 
если не воспитан сам, как разъяснять, если он сам для себя покрыт мраком, и как 
очищать, если все еще не чист он сам?
 Шаг от воспитания к самовоспитанию есть логичный шаг вперед, который дополняет 
все предыдущие ступени. Требование ступени преобразования, то есть чтобы 
изменился сам врач, тем самым становясь способным изменить также и больного, 
является, как легко понять, весьма непопулярным из-за того, что, во-первых, оно 
кажется непрактичным, во-вторых, занятие самим собой сопряжено с неприятным 
предрассудком и, в-третьих, подчас весьма болезненно открывать в самом себе все 
то, что ожидалось в данном случае обнаружить в своем пациенте. Последний пункт 
в особенности способствует непопулярности этого требования, потому что тот, кто 
захочет воспитывать и лечить самого себя, вскоре обнаружит, что его существо 
обладает некоторыми особенностями, препятствующими нормализации. Что он будет 
делать с этими особенностями? Хотя он всегда знает - к этому его обязывает 
профессия, - что должен с ними делать пациент. Но все же, что он сам будет 
делать с этим, особенно если он сам в этом глубоко убежден и сам к этому 
пришел? Или, возможно, в этом убедились самые близкие ему люди? В таком 
самоисследовании он может открыть в себе неполноценность, которая грозит 
приравнять его к пациенту и, возможно, подорвать его авторитет. Как он будет 
обходиться с этой неприятной находкой? Этот в известной степени "невротический 
вопрос" будет затрагивать его самым глубоким образом, каким бы нормальным он 
сам себе ни казался. Он также откроет, что вопросы, которые -тяготят его так же,
 как и его пациентов, не могут быть решены без лечения, что решение посредством 
других является детским и что если решение не может быть найдено, то вопрос 
снова окажется вытесненным.
 Я не хочу далее углубляться в проблемы, возникающие благодаря процессу 
самоанализа, поскольку их масштаб несоизмерим с огромной неизведанностью души.
 И наоборот, я бы с большей охотой подчеркнул, что последние достижения 
аналитической психологии подводят нас к важному вопросу об иррациональных 
факторах человеческой личности и выдвигают на передний план личность врача в 
качестве лечебного фактора или его противоположности. Тем самым в свою очередь 
выдвигается требование изменения самого врача, то есть самовоспитание 
воспитателя. Отныне все то, что объективно присутствовало в истории нашей 
психологии - признание, разъяснение и воспитание, - поднимается на ступень 
субъекта, другими словами, все, что делалось с пациентами, должно делаться и с 
врачом, чтобы его личность не оказала отрицательного влияния на пациентов. 
Врачу непозволительно пытаться закрывать глаза на свои собственные трудности, 
ссылаясь на то, что он лечит трудности других, в то время как у него самого 
якобы этих проблем не существует.
 Подобно тому как ранее фрейдовской школе в связи со своим далеко идущим 
открытием неожиданно пришлось ввязаться в полемику даже по 
религиозно-психологическим вопросам, так и новейший поворот ведет к тому, что 
этическая установка врача становится проблемой, обойти которую невозможно. 
Неразрывно связанные с этим вопросом самокритика и самоанализ сделают 
необходимым возникновение совершенно иного мнения о душе по сравнению с прежним,
 чисто биологическим. Ведь душа человека, безусловно, не только объект 
естественно-научно ориентированной медицины, она не только больной, но и врач, 
не только объект, но также и субъект, не только некоторая функция мозга, но и 
абсолютное условие нашей сознательности.
 То, что ранее было медицинским методом лечения, здесь становится методом 
самовоспитания, и тем самым горизонт нашей психологии неожиданно расширяется до 
непредвиденных пределов. Решающее значение имеет теперь не диплом врача, а 
человеческие качества. Такой поворот крайне важен, потому что он предоставляет 
средства для искусства врачевания души, которое развилось, утончилось и