Таким образом, психический акт тоже совершается на основе столь же сложных 
предпосылок. При всей простоте импульса любой нюанс его особого качества, его 
сила и направление, его временное и пространственное течение, его цель и т.д. 
основываются на особых психических предпосылках, равно как и установка, которая 
со своей стороны опять-таки состоит из констелляции содержаний, многообразие 
которых вряд ли можно предвидеть. "Я" является главнокомандующим; его 
рассуждения и решения, его доводы и сомнения, его намерения и ожидания являются 
генеральным штабом, а его зависимость от внешних факторов является зависимостью 
командующего от трудно обозримых влияний штаба и оперирующей по ту сторону 
политики.
 Пожалуй, мы не очень перегрузим наше сравнение, если включим в его рамки также 
и отношение человека к миру - человеческое "Я" в качестве командующего 
небольшой армией, борющейся с окружающем ее внешним миром, нередко воюющей на 
два фронта: впереди борьба за существование, позади борьба против собственной 
мятежной инстинктивной природы. Даже если и не быть пессимистом, все равно наше 
бытие ощущается скорее как борьба, чем как что-либо другое. Состояние мира 
является пожеланием, и если достигнуто согласие с миром и с самим собой, то это 
примечательное событие. Постоянно пребывая в более или менее хроническом 
состоянии войны, мы нуждаемся в тщательно организованной установке, и если по 
завершении этого состояния должен наступить продолжительный душевный покой, то 
соответствующая установка должна обладать еще более высокой степенью подготовки 
и тончайшей разработки, даже если мирное состояние будет совсем коротким. Ведь 
для души намного легче жить в состоянии движения, в гуще событий, чем пребывать 
в состоянии длительного равновесия, так как в последнем случае - если, конечно, 
не заботиться о своем, возможно, достойном восхищения высоком уровне и 
совершенстве - грозит удушье в невыносимой скуке. Поэтому мы не ошибемся, если 
предположим, что Душевные состояния перемирия, то есть бесконфликтные, 
безоблачные, превосходные и уравновешенные настроения - пока они длятся - 
всегда основываются на особенно развитых установках.
 Наверное, вызывает удивление, что я предпочитаю говорить "установка", а не 
"мироззрение". Просто-напросто понятием "установка" я откровенно оставил в 
стороне вопрос, о каком мировоззрении, сознательном или бессознательном, идет 
речь. Можно быть собственным главнокомандующим и успешно вести борьбу за 
существование вовне и внутри и даже добиться относительно надежного состояния 
мира, не обладая сознательным мировоззрением. Но этого нельзя достичь без 
установки. Мы можем говорить о мировоззрении, пожалуй, только в том случае, 
если сделана хоть сколько-нибудь серьезная попытка абстрактно или наглядно 
сформулировать свою установку, выяснить для самого себя, почему и для чего мы 
так поступаем и так живем.
 Но зачем тогда мировоззрение - спросят меня, - если без него и так хорошо? 
Однако с таким же основанием можно было бы спросить меня: зачем же сознание, 
если хорошо и без него? Ибо что такое, в конце концов, мировоззрение? Это не 
что иное, как расширенное и углубленное сознание! Причина, почему существует 
сознание и почему оно стремится к расширению и углублению, очень проста: без 
сознания дела обстоят хуже. Очевидно, поэтому мать-природа соблаговолила 
произвести на свет сознание, самое удивительное творение среди всех ее 
неслыханных странностей. Почти бессознательный первобытный человек тоже может, 
приспособиться и утвердиться, но только в своем первобытном мире, и поэтому при 
других обстоятельствах он становится жертвой бесчисленных опасностей, которые 
мы играючи избегаем на более высокой ступени сознания. Разумеется, более 
развитое сознание влечет за собой опасности, которые первобытному человеку даже 
не снились, но все же остается фактом, что землю покорил сознательный человек, 
а не бессознательный. Решать, является ли это благоприятным или неблагоприятным 
в конечном и надчеловеческом смысле, это не наше дело.
 Развитое сознание обусловливает мировоззрение. Любое осознание причин и целей 
является пускающим ростки мировоззением. Любое накопление опыта и знаний 
означает еще один шаг в развитии мировоззрения. А создавая образ мира, мыслящий 
человек изменяет одновременно и самого себя. Человек, для которого Солнце 
по-прежнему вращается вокруг Земли, не такой, как тот, у кого Земля является 
спутником Солнца. Не напрасно мысль Джордано Бруно о бесконечности представляет 
собой одно из важнейших начал современного сознания. Человек, космос которого 
висит в эмпирее, совершенно не похож на того, чей дух озарен видением Кеплера. 
Тот, кто сомневается, сколько будет дважды два, не такой, как тот, для которого 
нет ничего более убедительного, чем априорные истины математики. Другими 
словами, отнюдь не безразлично, есть ли вообще у человека мировоззрение и что 
это за мировоззрение, потому что не только мы создаем картину мира, она со 
своей стороны тоже нас изменяет.
 Представление, которое складывается у нас о мире, является образом того, что 
мы называем миром. Именно на этот образ, исходя из его особенностей, мы 
ориентируемся в нашем приспособлении. Как уже говорилось, это происходит 
бессознательно. Простой солдат в окопах не посвящен в деятельность генерального 
штаба. Правда, мы сами являемся генеральными штабами, равно как и 
главнокомандующими. Однако для того, чтобы оторвать сознание от сиюминутных, 
возможно даже неотложных занятий, и направить его на более общие проблемы 
установки, почти всегда необходимо волевое решение. Если же мы того не делаем, 
то тем самым оставляем нашу установку бессознательной и тогда становимся 
обладателями уже не мировоззрения, а всего лишь бессознательной установки. Если 
не давать себе в этом отчета, то основные причины и цели остаются 
бессознательными и кажется, что все было очень просто и случилось само собой. В 
действительности же происходят сложные процессы заднего плана, с собственными