составляют подпочву нашей души. Полноценная жизнь возможна лишь в согласии с 
ними; мудрость - это возвращение к ним. В действительности речь не идет ни о 
вере, ни о знании; речь идет о согласовании нашего мышления с первообразами 
бессознательного, порождающими любую мысль, над разгадкой которой постоянно 
бьется наше сознание. И одной из этих архаичных мыслей является идея о жизни по 
ту сторону смерти. Наука несоизмерима с этими первообразами. Это иррациональные 
данности, априорные условия воображения, которые просто есть, а их 
закономерность и полномочия наука может исследовать только a posteriori, 
примерно как функцию щитовидной железы, которая до XIX столетия также считалась 
бесполезным органом. Для меня первообразы являются чем-то своего рода органами 
души, о которых я забочусь по мере возможного; поэтому я обязан сказать 
пожилому пациенту: "Ваш образ бога или ваша идея бессмертия атрофирована, из-за 
этого у вас нарушен обмен веществ". Древнее  (((((((( ((((((((( лекарство 
бессмертия, более богато смыслом и глубже, чем мы полагаем.
 В заключение я бы хотел на миг вернуться к сравнению с солнцем. 180 градусов 
нашей жизненной дуги распадаются на четыре части. Первая, восточная четверть, 
представляет собой детство, то беспроблемное состояние, где мы являемся 
проблемой для других, но пока еще не осознаем собственной проблематики. 
Осознанная проблематика распространяется на вторую и третью четверти, а в 
последней четверти, в старости, мы вновь погружаемся в то состояние, где мы, не 
заботясь о своем состоянии сознания, опять скорее становимся проблемой для 
других. Детство и старость, хотя и чрезвычайно отличаются друг от друга, имеют 
все же нечто общее, а именно погруженность в бессознательное. Поскольку душа 
ребенка развивается из бессознательного, то в его психологии, тоже весьма 
непростой, разобраться все же легче, чем в психологии старца, который снова 
погружается в бессознательное и постепенно в нем растворяется. Детство и 
старость представляют собой беспроблемные состояния жизни, поэтому я их здесь и 
не рассматривал.
 
 Аналитическая психология и мировоззрение
 
 Немецкое слово "Weltanschauung" ( Мировоззрение (нем.). - Перев.) вряд ли 
можно перевести на другой язык. Исходя из этого обстоятельства, можно признать, 
что оно имеет своеобразную психологическую особенность: оно выражает не только 
понятие мира - пожалуй, такое слово можно было бы перевести безоговорочно, - но 
вместе с тем также и то, как на мир смотрят. В слове "философия" хотя и 
содержится нечто сходное, однако оно ограничено интеллектуальным, тогда как 
"мировоззрение" охватывает все виды установок к миру, включая философскую. Так, 
существуют эстетическое, религиозное, идеалистическое, реалистическое, 
романтическое, практическое мировоззрения, и это лишь некоторые из возможных. В 
этом смысле понятие мировоззрения имеет много общего с понятием установки; 
исходя из этого, мировоззрение можно было бы описать как абстрактно 
сформулированную установку.
 Что тут надо понимать под установкой? Установка является психологическим 
понятием, которое характеризует ориентированное на цель или, так сказать, 
"высшим представлением" особое расположение психических содержаний. Если мы 
сравним наши психические содержания с войском и выразим различные формы 
установки через особые его состояния, то внимание, например, можно было бы 
представить в виде сконцентрированной, находящейся в состоянии тревоги армии, 
окруженной группами разведчиков. Как только силы и позиция неприятеля 
становятся достаточно известны, состояние изменяется: войско приходит в 
движение в направлении определенной цели нападения. Абсолютно таким же образом 
изменяется психическая установка. В то время как в состоянии простого внимания 
ведущей идеей было восприятие, причем собственно мыслительная работа, так же 
как и остальные субъективные содержания, насколько это возможно, были подавлены,
 то теперь, при переходе в действующую установку, в сознании появляются 
субъективные содержания, состоящие из представления о цели и из импульсов к 
действию. И подобно тому, как армия имеет командующего с генеральным штабом, 
психическая установка также имеет общую направляющую идею, которая 
поддерживается и обосновывается обширным материалом, таким, как опыт, принципы, 
аффекты и т.п.
 Поступают не просто так, реагируя, так сказать, изолированно на определенный 
раздражитель, но любая из наших реакций или любое наше действие осуществляется 
под влиянием сложных психических предусловий. Если снова воспользоваться 
военной метафорой, то мы могли бы сравнить эти процессы с работой главного 
штаба. Для простых солдат это выглядит так, будто бы они оборонялись, потому 
что их атаковали, или же они перешли в наступление, потому что увидели врага. 
Наше сознание всегда склонно играть роль обычного солдата и верить в простоту 
своего действия. В действительности же сражаются на данном месте и в данный 
момент, потому что имеется общий план наступления, по которому солдаты уже за 
несколько дней до этого были переброшены в данный пункт. А этот общий план 
опять-таки является не просто реакцией на сообщения разведчиков, но творческой 
инициативой командующего, обусловленной действиями врага, а возможно также, 
неизвестными простому солдату совершенно невоенными, политическими мотивами. 
Эти последние факторы имеют очень сложную природу и лежат далеко по ту сторону 
понимания солдата, если они вообще ясны даже самому командиру. Но и ему тоже 
неизвестны определенные факторы, а именно его личные диспозиции с их сложными 
предпосылками. Таким образом, действие армии находится под простым и единым 
командованием, которое, однако, со своей стороны является лишь результатом 
взаимного влияния необозримо сложных факторов.