|
же в наиболее пластичном возрасте. Поскольку в детском возрасте сознание
развито пока еще крайне слабо, то об индивидуальном переживании не может быть и
речи: наоборот, мать представляет собой архетипическое переживание; она
воспринимается в более или менее бессознательном состоянии не как определенная,
конкретная личность, а как мать, как архетип, значение которого изобилует
самыми разными возможностями. В последующей жизни этот первичный образ тускнеет
и заменяется осознанным, относительно индивидуальным образом, и тогда кажется,
что это и есть единственный возможный образ матери. В бессознательном же,
напротив, мать, как и прежде, остается могущественным первообразом, который
окрашивает и даже определяет в течение индивидуальной и сознательной жизни
отношение к женщине, к обществу, к чувствам и к матери, но делает это,
разумеется, настолько тонко, что сознание обычно ничего не замечает. Некоторые
полагают, что речь идет просто о метафоре. Однако то, что многие мужчины
выбирают себе жену, основываясь только на том, что она похожа или, наоборот, не
похожа на мать, - факт совершенно конкретный. Мать Германия для немцев, как и
1а douce France для французов, составляет подоплеку политики, которую нельзя
недооценивать и пренебрегать которой могут лишь оторванные от жизни
интеллектуалы. Всеобъемлющие недра mater ecclesia столь же мало представляют
собой метафору, как и земля-матушка, мать-природа и вообще "материя".
Архетип матери является для ребенка, пожалуй, самым непосредственным. Однако с
развитием его сознания в поле его зрения попадает также и отец, оживляя архетип,
природа которого во многих отношениях противоположна архетипу матери. Если
материнский архетип соответствует китайскому понятию инь, то отцовский -
понятию янь. Он определяет отношение к мужчине, к закону и государству, к
разуму и духу, к динамике природы. "Отечество" означает границы, то есть
определенную локализацию, почва же - это материнская земля, покоящаяся и
плодородная. Рейн - это отец, как и Нил, как ветер, буря, гром и молния. Отец -
это auctor и авторитет, а потому закон и государство. Он - это то, что приводит
само себя в движение подобно ветру, это то, что создает и управляет при помощи
невидимых мыслей - воздушных образов. Он - это созидательное дуновение ветра -
pneuma - spiritus - atman, дух.
Таким образом, отец также представляет собой могущественный архетип, живущий в
душе ребенка. Отец тоже сначала является отцом, всеобъемлющим образом Бога,
динамическим принципом. В течение жизни этот властный образ также отступает на
задний план: отец становится имеющей границы, зачастую слишком человеческой
личностью, И наоборот, образ отца распространяется на все возможные сферы,
соответствующие его значению. Подобно тому как человек открыл для себя природу
не сразу, а лишь спустя некоторое время, так же постепенно он открывает для
себя государство, закон, долг, ответственность и разум. По мере того как
развивающееся сознание становится способным познавать, важность родительской
личности тает. Но место отца начинает занимать человеческое общество, место
матери - семья.
На мой взгляд, было бы неверно говорить, что все то, что становится на место
родителей, является не более как возмещением неизбежной утраты родительских
первообразов. Как раз то, что занимает их место, есть не просто замена, а уже
связанная с родителями действительность, проникшая благодаря родительскому
первообразу в душу ребенка. Согревающая, защищающая, кормящая мать является
также очагом, укромной пещерой или же хижиной и окружающей растительностью.
Мать - это также плодородная пашня, и сын ее - божественная пшеница, брат и
друг человека. Мать - это дающая молоко корова и стадо. Отец расхаживает взад и
вперед, он беседует с другими мужчинами, он охотится, он путешествует, он воюет,
он позволяет подобно грозе разразиться своему плохому настроению, мыслями,
скрытыми от остальных, он, словно внезапный штормовой ветер, меняет всю
ситуацию. Он - это борьба и оружие, причина всех изменений, он - это бык,
раздраженный и необычайно деятельный либо апатичный и ленивый. Он - это образ
всех стихийных сил, готовых помочь или навредить.
Со всем этим ребенок сталкивается уже в раннем возрасте, отчасти через
родителей, отчасти вместе с ними. Чем больше нивелируется и очеловечивается
образ родителей, тем сильнее выступают вперед все те вещи, которые прежде имели
вид заднего плана и побочного действия. Земля, на которой играл ребенок, огонь,
который его согревал, дождь и буря, от которых он замерзал, всегда были
реальностями, но сначала они воспринимались и понимались еще только
пробуждавшимся сознанием как свойства родителей. Теперь же материальное и
динамическое земли как бы сбрасывают с себя вуаль и предстают в качестве
самостоятельных сил, носивших прежде маску родителей. Поэтому они являются не
заменой, а реальностью, соответствующей более развитому сознанию.
Однако в процессе такого развития кое-что теряется, а именно незаменимое
чувство непосредственной связи и единства с родителями. Это чувство не просто
sentiment, а важный психологический факт, который в совершенно другом контексте
был назван Леви-Брюллем "participation mystique". Обозначенный этим ео ipso
(Тем самым, в силу этого (лат.). - Перев.) не очень понятным выражением факт
играет большую роль не только в психологии первобытного человека, но и в нашей
аналитической. Выражаясь кратко, этот факт заключается в единстве бытия в общей
бессознательности. Пожалуй, мне следует остановиться на этом несколько
подробнее: если у двух людей в одно и то же время проявился один и тот же
комплекс, то в результате возникает необычный эмоциональный эффект - проекция,
вызывающая между ними либо притяжение, либо отталкивание. Если, допустим, я и
другой человек этого важного факта не осознаем, то тогда я в какой-то степени с
ним (человеком) идентифицируюсь и поэтому начинаю относиться к нему так, как
относился бы к этому комплексу, будь он мною осознан.
|
|