способностях. Брат часто появлялся в его сновидениях, и притом иногда в образе 
Бисмарка, Наполеона или Юлия Цезаря, а его жилище – в виде Ватикана или Йилдиз 
Киоска. Таким образом, очевидно, что его бессознательное имело потребность 
существенно повысить ранг младшего брата. Из этого я заключил, что мой пациент 
оценивал себя слишком высоко, а брата слишком низко. Дальнейший ход анализа 
подтвердил этот вывод во всех отношениях. 
Одна юная пациентка, страстно привязанная к своей матери, постоянно видела о 
ней весьма неблагоприятные сны: та появлялась во сне то как ведьма, то как 
призрак или преследовательница. Мать сверх всякой меры баловала дочь и своими 
нежностями так "ослепила" ее, что та оказалась не в состоянии сознательно 
разглядеть это вредоносное влияние, почему бессознательное и занялось 
компенсирующей критикой матери. 
Был и со мной самим случай, когда я слишком низко – и интеллектуально, и 
морально – оценил одну из пациенток. И вот во сне я увидел замок на высокой 
горе. На самой верхней башне был балкон, там сидела моя пациентка. Я не 
преминул тотчас рассказать ей этот сон; успех лечения, естественно, превзошел 
все ожидания. 
Как известно, более всего компрометируют себя как раз перед теми людьми, 
которых несправедливо недооценивают. Обратное, естественно, тоже может иметь 
место, как это, например, произошло с одним из моих друзей. Совсем молодым 
студентом он оказался на аудиенции у "его превосходительства" по фамилии Вирхов.
 Когда он, дрожа от страха, хотел представиться тому и назвать свою фамилию, то 
вдруг произнес: "Моя фамилия Вирхов". На это "его превосходительство", злобно 
улыбаясь, сказал: "Ах, ваша фамилия тоже Вирхов?" Чувство собственного 
ничтожества, очевидно, зашло настолько глубоко в бессознательное моего друга, 
что оно тут же побудило его представить себя идентичным Вирхову. 
Когда дело касается более личностных отношений, то, естественно, нет нужды в 
компенсации уж очень коллективного характера. В первом из упомянутых примеров, 
напротив, использованные бессознательным фигуры имеют выраженную коллективную 
природу: это общепризнанные герои. В этом случае есть лишь две возможности 
толкования: либо младший брат моего пациента – человек, обладающий признанным и 
крупным авторитетом в обществе, либо пациент страдает завышенной самооценкой по 
отношению ко всем, а не только к своему брату. Для первого предположения нет 
никакого основания, а в пользу последнего говорят сами факты. Так как 
чрезмерная заносчивость моего пациента относилась не только к его брату лично, 
но и к более широкой социальной группе, то компенсация воспользовалась 
коллективным образом. 
Сказанное верно и применительно ко второму примеру. "Ведьма" – коллективный 
образ, поэтому мы должны заключить, что слепая привязанность юной пациентки 
относится не только к матери лично, но и к более широкой социальной группе. Это 
было именно так, поскольку девушка жила в исключительно инфантильном мире, еще 
целиком тождественном родителям. Приведенные примеры затрагивают отношения 
людей в рамках личностного. Но есть и неличностные отношения, которые иногда 
требуют бессознательной компенсации. В таких случаях возникают коллективные 
образы, имеющие более или менее мифологический характер. Моральные, философские 
и религиозные проблемы, видимо, раньше других вызывают мифологические 
компенсации – именно в силу своего общезначимого характера. В упомянутой выше 
книге Г. Дж. Уэллса мы находим прямо-таки классическую компенсацию: Примби, 
карликовая копия личности, обнаруживает, что является не кем иным, как 
реинкарнацией Саргона, царя царей. К счастью, гений автора спас бедного Саргона 
от проклятья стать всеобщим посмешищем и даже указал читателю возможность 
увидеть в этом плачевном абсурде трагический и вечный смысл: м-р Примби, чистое 
ничто, осознал себя в качестве средоточия всех прошедших и грядущих времен. 
Легкая сдвинутость – не слишком дорогая цена за это знание, учитывая, что 
ничтожный Примби не окончательно проглочен чудищем праобраза, что, однако, с 
ним едва не случилось. 
Всеобщая проблема зла и греха – другой аспект наших неличностных отношений к 
миру. Вот почему эта проблема, как мало что другое, производит коллективные 
компенсации. Начальным симптомом тяжелого невроза навязчивых состояний у одного 
пациента было сновидение, посетившее его в 16-летнем возрасте. Он идет по 
незнакомой улице. Темно. За собой он слышит шаги, Он идет быстрее и от страха 
старается не шуметь. Шаги приближаются, и страх его растет. Он пускается бежать.
 Но шаги, кажется, догоняют его. Наконец он оборачивается и видит дьявола. В 
смертельном страхе он прыгает в воздух и остается там висеть, Этот сон 
повторился дважды в знак своей особенной важности. <...>
<...> В противоположность христианскому воззрению сновидение выдвигает 
относительность добра и зла способом, прямо напоминающим известный даосский 
символ – Ян и Инь. 
Из таких компенсаций, разумеется, не следует делать вывод о том, что чем больше 
сознание растворяется в универсальных проблемах, тем более масштабные 
компенсации выдвигает бессознательное. Имеются, если можно так сказать, 
легитимный и иллегитимный подходы к неличностным проблемам. Легитимны такие 
экскурсы лишь тогда, когда они исходят из самой глубокой и подлинной 
индивидуальной потребности; а иллегитимны, когда представляют собой либо чисто 
интеллектуальное любопытство, либо попытки бегства из неприемлемой 
действительности. В последнем случае бессознательное продуцирует слишком 
человеческие и исключительно личностные компенсации, откровенно имеющие целью 
вернуть сознание в стихию повседневности. Те лица, которые иллегитимным образом 
витают в бесконечном, частенько имеют смехотворно банальные сновидения, 
пытающиеся смягчить это "хватание через край". Таким образом, из природы