осознанной позиции. Если осознанная установка отличается только очень слабой 
"направленностью", то бессознательное может вполне произвольно вторгаться в 
сознание. Это и происходит со всеми теми людьми, которые отличаются низким 
напряжением сознания, например, с представителями примитивных народов. Дикарям 
не нужны никакие специальные меры для того, чтобы поднять бессознательное на 
поверхность. Вообще-то, эти особые меры не требуются и цивилизованным людям, 
ибо те из них, которые имеют наименьшее представление о своей бессознательной 
стороне, более всего подвержены ее воздействию. Но они не осознают того, что 
происходит. Бессознательное тайно присутствует везде и для этого ему не 
требуется наша помощь, но поскольку оно остается бессознательным, мы точно не 
знаем, что происходит и чего нам ждать. Вот поэтому мы и ищем способ довести до 
сознания то содержимое бессознательного, которое влияет на наши действия, чтобы 
мы могли избежать тайного вмешательства бессознательного и его неприятных 
последствий.
  Читатель конечно же задаст вопрос: Почему бы нам не оставить бессознательное 
в покое? Люди, которым еще не пришлось пережить неприятности такого рода, 
естественно не видят никакого смысла в контролировании бессознательного. Но 
любой человек, испытавший достаточно плохое ощущение, с удовольствием будет 
приветствовать саму возможность такого контроля. Направленность абсолютно 
необходима для происходящих в сознании процессов, но, как мы уже имели 
возможность убедиться, она неизбежно влечет за собой однобокость. Поскольку 
психе является такой же саморегулирующейся системой, как и тело, то 
урегулирующее противодействие всегда будет развиваться в бессознательном. Если 
бы не направленность сознания, то ответные влияния бессознательного не были бы 
мешающими. Именно эта направленность не допускает такой возможности. Разумеется,
 это не означает ликвидации ответного влияния, которое продолжается несмотря ни 
на что. Однако, его регулирующее влияние устраняется критическим отношением и 
направленной волей, потому что ответное влияние как таковое несовместимо с 
направленностью сознания. В этом смысле психе цивилизованного человека уже 
больше не является саморегулирующейся системой; ее можно сравнить скорее с 
машиной, у которой скорость регулируется настолько плохо, что это может 
привести к самоповреждению в ходе функционирования; в то же самое время она, с 
другой стороны, является объектом произвольных манипуляции однобокой воли.
 Что ж, особенность функционирования психики заключается в том, что при 
подавлении ответного влияния бессознательного последнее утрачивает свое 
регулирующее влияние. Тогда оно начинает оказывать ускоряющее и 
интенсифицирующее влияние на происходящие в сознании процессы. Ответное влияние 
словно утратило свою регулирующую функцию, а вместе с ней и свою энергию, в 
результате чего складываются условия, при которых не только не существует 
никакого мешающего противодействия, но и его энергия, похоже, вливается в 
энергию направленного процесса. Это, естественно, прежде всего облегчает 
осуществление сознанием своих намерений, но поскольку эти намерения ничто не 
сдерживает, они вполне могут реализовываться за счет всего остального. Например,
 когда кто-нибудь делает довольно смелое утверждение и подавляет 
противодействие, а именно вполне обоснованные сомнения, он может себе во вред 
настаивать на своей точке зрения.
 Легкость, с которой может быть "отключено" ответное влияние, пропорциональна 
уровню разобщенности психе и ведет к утрате инстинкта. Это характерная и 
обязательная черта цивилизованного человека, поскольку инстинкты, не утратившие 
своей первоначальной силы, могут сделать адаптацию к обществу практически 
невозможной. Речь идет не о полной атрофии инстинкта, а, в большинстве случаев, 
всего лишь о стойких последствиях образования, которое ни за что не пустило бы 
такие глубокие корни, если бы не приносило индивиду пользу.
 Помимо случаев, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, хороший 
пример подавления регулирующего воздействия бессознательного можно найти в 
книге Ницше "Так говорил Заратустра". Открытие "сверхчеловека" и "последнего 
человека" выражает регулирующее влияние, потому что "сверхчеловек" хочет 
стащить Заратустру назад, в коллективную сферу усредненных человеческих существ,
 каким он всегда и был, а "последний человек", в общем-то, является 
персонификацией противодействия. Но ревущий лев нравственных убеждений 
Заратустры загоняет все это влияние, и прежде всего чувство жалости, назад, в 
пещеру бессознательного. Таким образом, регулирующее влияние подавляется, но 
тайное противодействие бессознательного не прекращается, явным доказательством 
чего служит дальнейшее творчество Ницше. Сначала он ищет противника в Вагнере, 
которому он не может простить его "Парсифаля", но вскоре его гнев обрушивается 
против христианства и, в особенности, против святого Павла, который, в 
определенном смысле, испытал те же превратности судьбы, что и Ницше. Хорошо 
известно, что психоз Ницше поначалу породил отождествление с "Распятым Христом",
 а потом - с расчлененным Дионисом. С этой катастрофой противодействие 
наконец-то прорвалось на поверхность.
 Другим примером является классическая мегаломания, о которой мы можем 
прочитать в четвертой главе Книги Даниила. Находившегося на вершине власти 
Навуходоносора посетило сновидение, в котором ему было предсказано падение, 
если только он не смирит свою гордыню. Даниил вполне профессионально истолковал 
это сновидение, но к нему не прислушались. Последовавшие события показали, что 
его толкование было верным, поскольку Навуходоносор, подавив регулирующее 
воздействие бессознательного, пал жертвой психоза, который и представлял собой 
то самое наказание, которого он стремился избежать: царь земли, он превратился 
в животное.
 Один мой знакомый однажды рассказал мне сновидение, в котором он шагнул прямо