человеку. Психоанализ - это диалог, и он требует двух партнеров. Психоаналитик 
и пациент сидят друг напротив друга, глаза в глаза. Врачу есть что сказать, но 
и больному - в той же степени.
Поскольку сущность психотерапии не состоит в применении какого-то "метода", 
одних специальных психиатрических знаний здесь оказывается недостаточно. 
Невозможно лечить скрытые психозы, если не понять их символики. В работе с 
интеллигентными и образованными пациентами психиатру мало одних лишь 
профессиональных знаний. Кроме всякого рода теоретических положений он должен 
понять, чем в действительности руководствуется пациент, иначе он не сможет 
преодолеть его внутреннего сопротивления. В конце концов ведь имеет значение не 
то, подтвердилась или нет та или иная теория, а то, что представляет собою 
больной, каков его внутренний мир. А понять это невозможно, не зная привычной 
для него среды со всеми ее установлениями и предрассудками. 
Человеческая психика очевидно более сложна и менее доступна для изучения, 
нежели человеческое тело. Она, скажем так, начинает существовать в тот момент, 
когда мы осознаем ее. Поэтому она составляет проблему не только индивидуального,
 но и общечеловеческого порядка, и психиатру проходится иметь дело со всем 
многообразием мира.
Но психотерапевт должен понимать не только своего пациента, в равной степени он 
должен понимать самого себя. Поэтому - conditio sine qua поп* [Необходимое 
условие (лат.).] - существует обучение собственно анализу, или так называемый 
тренировочный психоанализ, то, что можно назвать "Врачю, исцелися сам". Только 
если врач в состоянии справиться со своими собственными проблемами, он может 
научить этому пациента. - И только так! Проводя тренировочный анализ, аналитик 
должен изучить свою собственную психику и проделать это со всею серьезностью. 
Если он не сможет сделать это сам, он не сможет научить этому пациента. Утратив,
 не сумев объяснить себе какую-то часть своего сознания, точно так же он теряет 
часть сознания пациента. Поэтому в таком тренировочном психоанализе 
недостаточно руководствоваться некоей системой понятий. Психоаналитик должен 
уяснить для себя со всею очевидностью, что анализ имеет самое непосредственное 
отношение к нему, что этот анализ часть реальной жизни, а никакой не метод, и 
его нельзя (в буквальном смысле!) заучить наизусть. Врач, терапевт, который не 
осознал этого в курсе собственного тренировочного анализа, в будущем поплатится 
неудачами.
Бывают случаи, когда врач не в состоянии помочь больному, пока не почувствует 
себя соучастником его драмы, пока не избавится от груза собственной 
авторитарности. В моменты больших кризисов, в экстремальных ситуациях, когда 
решается вопрос "быть или не быть", не помогают разного рода гипнотические 
фокусы, здесь испытанию подвергаются внутренние духовные ресурсы врача.
Терапевт должен ежеминутно давать себе отчет в том противостоянии, которое 
возникает у него с пациентом. Ведь наши реакции определяются не только 
сознанием, мы постоянно должны задаваться вопросом: "А каким образом переживает 
эту ситуацию мое бессознательное?" Нужно стараться понять собственные сны и 
самым пристальным образом изучать себя, - с тем же вниманием, с каким мы 
изучаем пациента, иначе мы рискуем пойти по ложному пути. 
Сон означал приблизительно следующее: путешествие, в которое он отправляется, - 
его поездка в Цюрих. Но он находится там недолго. Ребенок в центре - он сам. 
Для маленьких детей такого рода вещи может не вполне обычны, но вполне возможны.
 Фекалии, их цвет и запах вызывают у них определенный интерес. Городской 
ребенок, да еще воспитанный в строгих правилах, легко может помнить за собою 
подобную провинность.
Но тот, видевший сон, доктор не был ребенком, он - взрослый человек. Потому 
центральный образ его сновидения показался мне зловещим знаком. Когда он 
пересказал мне свой сон, я понял, что его нормальность имела компенсаторную 
природу. 
Внутреннее сопротивление, особенно когда оно упорно, заслуживает внимания, оно 
зачастую предупреждает о вещах, которыми нельзя пренебрегать. Лекарство может 
стать ядом, если оно противопоказано, операция - смертельной..
Когда дело доходит до глубоких внутренних переживаний, до самой сути 
человеческой личности, людей, в большинстве своем, охватывает страх, многие не 
выдерживают и уходят. Риск внутреннего переживания, своего рода духовный 
авантюризм, как правило, людям не свойственен. Возможность психической 
реализации невыносима для них. Такие вещи возможны в их "сверхъестественном" 
или, по крайней мере, "историческом" проявлении. Но к собственной психике люди 
почему-то относятся с удивительным пренебрежением.
В жизни врача существует некая обязательная закономерность, которая состоит в 
том, что люди, которых он встречает за время своей практики, становятся частью 
его собственной жизни. Люди, которые приходят к нему, к счастью, или нет, 
никогда не находились в центре внимания, но это люди по разным причинам 
необыкновенные, с недюжинной судьбой, люди, которые пережили ни с чем не 
сравнимые внутренние катастрофы. Часто это люди с выдающимися способностями, 
такими, за которые не жалко отдать жизнь, но эти таланты развиваются на такой 
странной и психологически неблагоприятной почве, что мы порой не можем сказать, 
гений перед нами или это лишь какие-то фрагменты одаренности. Нередко в 
невероятных обстоятельствах мы вдруг обнаруживаем такое душевное богатство, 
которое менее всего ожидаешь встретить среди людей невыдающихся, социально 
приниженных. Психотерапия лишь в том случае будет успешной, если врач не 
позволит себе отстраниться от человеческих страданий. Врач находится в 
постоянном диалоге с пациентом, постоянно сравнивает себя с ним, свое душевное 
состояние - с его. Если по какой-то причине этого не происходит,