Юнг Карл Густав
Сознательный разум
 
 
 Сознательный разум, отколовшийся от своих начал и не способный осознавать 
смысл нового состояния, затем слишком легко попадает в положение, намного 
худшее, чем то, для освобождения от которого предназначалось новшество. Детей 
воспитывает то, чем является взрослый человек, а не то, что он говорит. 
Распространенная вера в слова - это настоящая болезнь разума, так как подобное 
суеверие уводит нас все дальше от основ человека и совращает людей к 
катастрофической идентичности личности каким угодно модным лозунгом.
 Мало ценного в том, чтобы знать, когда другой совершает ошибку. Гораздо 
интереснее знать, когда ты сам совершаешь ее; ибо тогда появляется возможность 
как-то ее исправить. То, что вы могли бы исправить в других, как правило, 
обладает сомнительной полезностью, если вообще хоть что-нибудь дает.
 Психологическое правило гласит, что если внутренняя ситуация не  осознается, 
она превращается во внешние события, подобные судьбе. То есть, если индивид 
остается неделимым, но не осознает свою собственного противоположность, 
таящуюся внутри него, мир неизбежно должен будет разыграть этот конфликт и 
расколоться на две половины, противостоящие друг другу. 
 Сновидения дают почву, закладывают основание для ответов не на вопрос "почему",
 а на вопрос "откуда".  Они уходят своими корнями в мифологию и опираются на 
нее. У древних греков эту разницу мы можем видеть очень отчетливо, мифология не 
указывает в точном смысле "причины". Мифология отражает начала или первичные 
принципы. Для ранних греческих философов первичные принципы были, например, 
водой, огнем или тем, что они называли "бесконечное". Следовательно, речь идет 
не просто о "причинах", а скорее о первичных субстанциях или первичных 
состояниях, которые никогда не стареют, никогда не могут быть превзойдены и 
производят все и всегда. Так же обстоит дело и с мифологическими событиями, 
которые находят свое проявление во снах. Они формируют почву, или Основание 
мира, ибо все основывается на них. Они суть начала, к которым восходит все 
индивидуальное и частное из которых оно сотворено, в то время как они остаются 
неподвластными времени, неисчерпаемыми, непобедимыми в первоначальном состоянии,
 в прошлом, которое оказывается непреходящим, ибо его рождение бесконечно 
повторяется.
 Архаический человек, по словам Томаса Манна перед тем, как что-либо делать, 
делает шаг назад подобно тореадору, который ищет равновесие, чтобы вернее 
нанести смертельный удар. Он ищет пример в прошлом и погружается в него (в 
прошлое), как в водолазный колокол, чтобы затем нырнуть - защищенным и 
преображенным - в проблемы настоящего. Таким образом его жизнь получала свое 
выражение свой смысл. Подобное происходит и в сновидениях.
 Если говорить образно, то это своего рода погружение в себя, ведущее к 
зародышу нашей цельности. Практика погружения в себя является мифологическим 
основыванием,  а результатом этой практики является то, что, открываясь тем 
образам, которые исходят от "почвы", мы обнаруживаем, что возвратились к месту, 
где два первичных состояния  - абсолютное и релятивное совпадают. "Начало" 
зародыша или "бездна ядра", открывается именно там, и там же, следует полагать, 
находится центр, вокруг которого наш бытие во 
 всей его полноте организует себя.
 Возвращаясь в себя  мы переживаем и провозглашаем сами основы нашего бытия - 
это все равно, что сказать: мы основываем себя. Человек, который погружается в 
себя, в то же время открывает себя. В той точке, в которой открывается подобное 
"бездне" начал зародыша, прорывается сам мир. Сам мир говорит в образах 
происхождения, которые исходят от него. Человек строит свой мир для себя заново,
 опираясь на сновидения, на фундаменте, где уже все, что течет, возникает и 
произрастает, - "изначально" в полном смысле слова и, следовательно, 
божественно.
 В человеке, как в зародыше жизни, заложено нечто духовное, влечение к 
духовному. То же, что вырастает из этого влечения, подобно всему 
произрастающему, открыто воздействию того, что его окружает,- и горе всему, что 
хочет вырасти тогда, когда вокруг нет ничего, что обнаруживало бы соответствие 
ему, и когда их встреча невозможна! Открытость воздействию чего-либо, равно как 
и прорастание из чего-либо, составляет сущность всего, что растет. Духовное 
происхождение - это своего рода прыжок в мир - и горе всему тому, что хочет 
утвердиться,  тогда как оно не находит себе соответствия ни в одном из 
возможных аспектов мира и не может соединиться ни с одним них.
 Во сне чаще всего сознание менее развито в плане протяженности и интенсивности.
 Такие функции, как мышление, воля и т.п., еще не дифференцированы; они 
до-сознательны. Например, в случае с мышлением это проявляется в том 
обстоятельстве, что менее развитое сознание не мыслит сознательно - его мысли 
появляются сами, как у дикаря. Дикарь не может утверждать, что он думает; 
скорее это "что-то думает в нем". Спонтанность мышления каузально зависит не от 
его сознания, но от его бессознательного. Более того, он не способен ни на 
какое сознательное усилие воли, он должен предварительно привести себя в 
"настроение воления" или позволить привести себя к нему. Слабому сознанию 
угрожает всемогущее бессознательное: отсюда его страх перед магическими 
воздействиями, которые могут в любой момент стать ему поперек дороги; и поэтому 
он окружен неизвестными силами  и должен как можно лучше к ним приспособиться. 
По причине неизменно сумеречного состояния сознания зачастую невозможно 
выяснить, только ли приснилось это на самом деле или же  пережито это в 
действительности. 
 Таким образом не важно, относится ли метафора сновидения к  солнцу или луне, 
отцу и матери, сексуальности, огню или воде; все, чего он требует,- это 
очертить границы и дать приблизительное описание бессознательного ядра значения.
  Его основной смысл никогда не был и не будет сознательным. Он был и остается 
предметом интерпретации, причем всякая интерпретация, которая каким-то образом 
приближалась к скрытому смыслу (или, с точки зрения научного интеллекта, 
абсурду, что то же самое), всегда, с самого начала, претендовала не только на 
абсолютную истинность и действительность, но также требовала безропотного 
повиновения, уважения и религиозной преданности. Архетипы (мыслеформы) всегда 
были и по-прежнему остаются живыми психическими силами, которые требуют чтобы 
их восприняли всерьез и которые странным образом утверждают свою силу. Они 
всегда несли защиту и спасение, а их разрушение приводит к "потере души", 
известной нам из психологии дикарей (древних). Более того, они неизменно 
являются причинами невротических и даже психотических расстройств, которые 
проявляют себя подобно физическим органам или функциональным системам органов, 
которыми пренебрегают или с которыми плохо обращаются.
 Архетипическое содержание выражает себя, прежде всего посредством метафор. 
Если такое содержание говорит о солнце и отождествляет с ним льва, короля, клад 
золота, охраняемый драконом, или силу, способствующую жизни и здоровью человека,
 то это ни одно и ни другое, но неизвестное третье, которое находит более или 
менее адекватное выражение во всех этих сравнениях и тем не менее - к 
нескончаемой досаде интеллекта - остается неизвестным, и его невозможно 
подвести под формулу. По этой причине научный интеллект всегда склонен к 
важничанью своей просвещенностью в надежде изгнать этот призрак раз и навсегда. 

 Наши сновидения постоянно выражают вещи, находящиеся за пределами 
сознательного понимания. Мы получаем сообщения и интуитивные догадки из 
неизвестных источников. Страхи, настроения, планы и надежды приходят к нам без 
видимых причин. Эти реальные переживания лежат основании того чувства, что мы 
знаем о себе очень мало, а также в основании тягостного предположения о том, 
что у нас в запасе, возможно, есть неожиданности для самих себя.
 В сновидениях как и в мифологии образ младенец выполняет роль, равносильную 
роли девушки, достигшей брачного возраста, Коры, и матери. Они, как любая 
другая возможная форма бытия, суть также проявления Божественного.
 В простой ситуации часто возникает покинутость новорожденного младенца 
проявляющаяся в двух вариантах: в первом - мать и ребенок покинуты; в другом - 
младенец одинок в жестоком и первобытном мире. Младенец показывается в виде 
описания божества - ребснка и гиганта в одно и то же время,- плывущего в 
пустынном мировом океане. Младенец очень часто возникает из водной или лесной 
стихии.
 Метафора восхода солнца, зарождения жизни, возникновения чего-либо нового и 
возникновения новорожденного младенца взаимосвязаны и равны: мир сам 
рассказывает о своем происхождении, рождении и детстве. Мир и высшее Я 
рассказывают о том, что есть в мире и что является в этом мире истинным.
 Часто младенец сотворен по Христианскому образцу; чаще однако он развивается 
из более ранних исторических слоев из древних животных например:
   ( Крокодилы, драконы, змеи, обезьяны.
 Иногда младенец появляется в чашечке цветка или золотого яйца, в сновидениях 
может появиться как сын или дочь спящего или как мальчик, юноша или девушка, 
иногда он имеет экзотический вид по происхождению, может быть более космическим,
 окруженный звездной короной; или же это сын короля либо ребенок ведьмы, 
обладающий демоническими свойствами.
 Одна из существенных черт младенца это то, что он представляет возможное 
будущее.
 Если в сновидении мотив "сокровища, которые трудно найти", мотив младенца 
исключительно разнообразен и принимает самые разные формы:
 ( Драгоценный камень, жемчужина, цветок, чаша, золотое яйцо, золотая  сфера, 
четверица.
 Изначальная стихия - вода, - понимаемая как лоно, грудь матери и как колыбель 
является подлинно мифологическим образом, часто проявляемых в сновидениях, 
изобразительным единством, надслснным смыслом не допускающим дальнейшего 
анализа. В Христианстве говорится о матери по имени Гера-Пеге-Мирия, беременной 
богом-младенцем, которого она вынашивала в своей утробе как в море, подобно 
тысячекратно загруженному кораблю.
  Море - излюбленный символ для бессознательного, мать всего живого.
 Подобно лону матери безграничная вода является органической частью образа 
Предвечного Младенца. В индий мифологии это отношение особенно подчеркнуто. В 
священной легенде Матсья-пурана, Ману первый человек, говорит Вишну, принявшему 
образ рыбы: "Как этот мир, принявший форму лотоса, произошел от твоего пупка в 
эпоху лотоса, когда ты лежал в мире-океане? Ведь ты лежал спящим с 
лотосом-пупком в мире-океане; как в те далекие времена боги-пророки возникли в 
твоем лотосе, вызванные твоим повелением?" .Предвечный Младенец, именуемый 
здесь Вишну, таким образом, является рыбой, зародышем и лоном одновременно. 
Именно такая "рыба", которая одновременно вынашивает детей и юношей и сама 
является изменчивой формой бога-младенца, известна древнегреческой мифологии. 
Греки называли ее "утробным зверем" и почитали выше иных обитателей глубин, 
словно бы признавая в ней способность океана вынашивать детей. Это существо - 
дельфин (в переводе -  "матка"), животное, посвященное Аполлону, который именно 
в этой связи сам назван Аполлоном Делъфийским.
 Исключительная древность дошла до нас относительно места рождения Зевса в 
Аркадии на горе Ликаон . Здесь место рождения не ограничено пещерой; пещера 
даже не упоминается. В Критской истории гора там ничуть не менее важна, чем 
пещера: пещера - часть горы, образующая священное место так же, как и гора 
Киллена - святилище Гермеса. 
 
  Единство и множественность мотива младенца
 В многообразной феноменологии "младенца" необходимо сделать различие между 
единством и множественностью его соответствующих проявлений. Там, где, например,
 появляются многочисленные лилипуты, карлики, мальчики и т.д., не имеющие 
никаких индивидуальных черт, существует возможность диссоциации. Такие формы 
обнаруживаются в основном при шизофрении, которая является по сути 
фрагментацией личности. Множественность младенцев в таком случае репрезентирует 
продукты ее распада. Но если множественность встречается у нормальных людей, 
она служит выражением все еще неполного синтеза личности. Личность еще 
пребывает во множественном состоянии: то есть эго может присутствовать, однако 
оно в состоянии переживать свою целостность только в таких формах общности, как 
семья, племя или нация, но не в рамках собственной личности; оно все еще 
находится в состоянии бессознательного отождествления с множественностью группы.
 
 Если, однако, мотив младенца возникает в форме единства, мы имеем дело с 
бессознательным и предварительно завершившимся синтезом личности, который на 
практике как и все бессознательное, означает не более, как возможность.
 Главный подвиг героя заключается в том, чтобы преодолеть чудовище мрака: это 
долгожданный триумф, триумф сознания над бессознательным. День и свет - 
синонимы сознания, ночь и мрак - бессознательного. Приход сознания был, 
вероятно, самым потрясающим переживанием первобытных перемен, так как с ним 
явился на свет мир, о существовании которого до того никто и не подозревал. "И 
сказал Бог: "Да будет свет!" - есть проекция того незапамятного переживания 
отделения сознания от бессознательного. 
 "Младенец" означает нечто, развивающееся в направлении независимости. Сделать 
это он может лишь отделив себя от своих начал: поэтому покинутость - 
необходимое условие, а не просто сопутствующий симптом. Конфликт не может быть 
преодолен сознанием, которое остается в плену противоположностей, и по этой 
самой причине необходим символ, указывающий на необходимость отделения от своих 
истоков. Так как символ "младенца" очаровывает и захватывает сознательное 
мышление, его спасительная сила проникает в сознание и способствует выходу из 
конфликтного состояния, что самостоятельно сознание сделать неспособно. Этот 
символ предвосхищает нарождающееся состояние сознания.
 Много фигур младенцев, являющимися культурными героями и отождествляющихся, 
таким образом, с вещами, содействующими культуре, например, с огнем, металлом, 
зерном, кукурузой и т.д. Как носители света (которые расширяют сознание) они 
побеждают мрак, или, что то же мое, они побеждают бессознательное состояние. 
Более высокое сознание, или знание, выходящее за пределы нашего временного 
сознания, равнозначно полному одиночеству в мире. Это одиночество выражает 
конфликт между носителем и символом высшего сознания и его окружением. Отсюда, 
по всей видимости, происходит "иррациональный" страх, который дикарь даже 
сегодня испытывает перед мраком. 
  
 Так как "младенец" при определенных условиях (например, в случае Гермеса) 
тесно связан с фаллосом - символом порождения, он вновь появляется в виде 
могильного фаллоса, символа обновленного порождения.
 Поэтому "младенец " -он начало, и конец, изначальное и конечное создание. 
Начальное творение произошло еще до возникновения человека, завершающее будет 
тогда, когда его не станет. Говоря психологическим языком, это означает, что 
"младенец" символизирует    досознательную и послесознательную сущность 
человека. Его досознательная сущность есть бессознательное состояние самого 
раннего младенчества; его послесознательная сущность - это строящееся по 
аналогии предчувствие жизни после смерти. В этой идее выражена всеобъемлющая 
природа психической целостности. Целостность никогда не заключена в границах 
сознания - она также включает неограниченные и неопределенные просторы 
бессознательного. Следовательно, целостность,  имеет неизмеримую протяженность, 
она древнее и моложе сознания и охватывает его во времени и пространстве.
 
 Кора
 Мягкая пена, нежащая Афродиту и являющаяся символом рождения, так же как 
раковина мидии.  У римских поэтов мы читаем, что Венера родилась из мидии или 
что она путешествовала в раковине мидии по морю. На старинных изображениях 
Афродита вырастает из раковины мидии. В основе этого символа лежит явление 
роста жемчужины. Позднее этот образ переплелся с архаичным мотивом пены. 
Раковина мидии является наиболее графически выразительным (обращенным в первую 
очередь к чувствам) примером "принадлежности" Афродиты к воде. 
Афродита-Анадиомена появляется из глубокого моря, выходя из раковины мидии, 
принесенной ветром, и приветствуется богиней земли в пестром одеянии. Она 
является символом изначальной девы - Коры. 
 В гимне странное поведение Деметры как кормилицы  основывается на этих двух 
аспектах - Богиня Мать, Богиня Зерна, Богиня эзотерических мистерий. Когда 
никому еще неизвестная богиня появляется в Элевсине и предлагает себя в 
качестве кормилицы дружелюбным дочерям царя, они предлагают ей ухаживать за 
младшим сыном царя - Демофонтом. Каждую ночь она тайно опускала его в огонь - 
этот необычный метод достижения бессмертия был единственной установленной ею 
платой! Поэт сравнивает ребенка с горящим факелом. Мифологическая картина 
младенца в огне согласуется с тем фактом, что в мистерии празднование рождения 
божественного младенца проводилось при большом количестве света. Пойманная во 
время страшного и ужасного действия, богиня словами мистического откровения 
говорит о неведении людей. Если бы они умели отличать добро от зла, говорит она,
 они - бы поняли значение этого кажущегося смертоносным действия.
 Смысл этого поступка - добро, замаскированное зло,- бессмертие. В этом не 
может быть сомнения.
 Образ зерна совмещает в себе образы и начала и конца, и матери и дочери, и 
именно поэтому о выходит за пределы индивидуального к вечному, и универсальному.
 Именно зерно всегда уходит в землю, именно зерно, скошенное, когда оно 
нальется золотом, но ставшее полным и здоровым семенем, остается целым, матерью 
и дочерью воедино.
 Свинья - это животное, которое приносят в жертву Деметре. С одной стороны, там,
 где она посвящается Элевсинским мистериям, она называется  "утробным животным" 
земли, точно так же, как дельфин был "утробным животным" моря. Традиционно 
считалось, что Деметра примет такую жертву, как беременную свинью . 
Животное-мать - подходящее приношение богине-Матери, свинья в яме - подходящее 
приношение ее исчезнувшей дочери. Как символы богинь свинья и зерно являются 
наилучшими параллелями. В культе использовались даже расчлененные тела свиней; 
зловонные останки собирали и возлагали на алтарь, что также должно было 
способствовать успеху сева . И если таким образом параллель свинья - зерно 
обращает внимание на гниение, то это, несомненно, напомнит нам, что зерно 
разлагается под землей, и тем самым состояние плодоносной смерти намекает на 
Кору, исчезнувшую в царстве мертвых. Таким образом, плодотворная смерть зерна, 
религиозный смысл которой подчеркивают особенности принесения в жертву свиньи, 
получает символическое значение и может быть использована в качестве притчи, 
выражающей другую идею: "Истинно, истинно говорю я вам, если пшенично зерно, 
падши в землю, не умрет, то останется одиноким; а если умрет, то принесет много 
плода" . 
 Голова медузы Горгоны была отсечена серпом - старинным мифологическим оружием, 
с помощью которого Кронос (Сатурн) оскопил Урана. С древних времен этот 
луноподобный инструмент использовался для отрезания того, что содержит в себе 
семя, т.е. стоящего колоса. Это похоже на то, как если бы нечто лунное было 
обречено принять смерть от чего-то имеющего форму луны.  Голова медузы Гаргоны 
символизирует небытие, которого живые избегают как чего-то с отрицательным 
знаком: чудовище узурпировало место невообразимо прекрасного, ночной аспект 
которого днем есть нечто наиболее желанное. (Т.е. это символ подавленных 
желаний)
 
 Типичные мотивы в сновидениях которым принадлежат человеческие образы, которые 
могут 6ыть отнесены к архетипам, основные среди которых по Юнгу, будут тень, 
мудрый старец, младенец (включая героя-младенца), мать ("Предвечная Мать " и 
"Мать-Земля") "демоничная", ее двойник дева и, наконец,- анима у мужчин анимус 
у женщин.
 06pаз Kоры принадлежит к типу анимы, когда он наблюдается у мужчин, и к типу 
"демоничной матери" у женщины.
 Кора часто появляется у женщин в виде неизвестной молодой девушки, нередко в 
виде незамужней матери . Другая распространенна модуляция - танцовщица, которая 
часто создается с помощью заимствования из области классики. В таких случаях 
"дева" является в виде корибантки, менады или нимфы. Как частный вариант, можно 
упомянуть русалку или водяную фею, сверхчеловеческую природу которой выдает 
наличие рыбьего хвоста. Иногда образы Коры и матери и вовсе переходят в царство 
животных, и тогда их излюбленными представителями являются то кошка, то змея, 
то медведь, то какое-либо черное чудовище преисподней, например, крокодил или 
другие саламандроподобные, относящиеся к ископаемым существам. Из-за своей 
беспомощности девушка подвергается всевозможным опасностям , например, она 
может быть сожрана рептилиями или принесен в жертву во время ритуала. Нередки 
кровавые, жестокие и даже непристойные оргии, жертвой которых является невинный 
младенец.
 Мать-Земля всегда хтонична, иногда она связана с луной - либо посредством 
кровавого приношения, посредством принесения в жертву ребенка, либо тем, что 
она украшена лунным серпом. На живописных или пластических изображениях Мать 
предстает в темных тонах черного  или красного цвета (это ее основные цвета) с 
первобытным  или звериным выражением лица. Изредка встречаются упоминания о 
многочисленных грудях, расположенных как у свиньи. Мать-Земля играет важную 
роль в бессознательном женщины, так как все ее проявления характеризуются как 
"могущественные". Это говорит о том, что элемент Матери-Земли в сознании 
чрезвычайно слаб и нуждается в усилении.
 Проекции у мужчин: Молодому юноше четко различимый образ его анимы является в 
образе его матери - это придает ей ореол власти и превосходства или же 
демоническую ауру ее большего очарования. Однако из-за двусмысленности проекция 
может быть воспринята полностью негативно. Страх к женщинам у мужчин чаще всего 
возникает благодаря проекции образа анимы. В младенческом возрасте у мужчины - 
обычно материнская анима, у взрослого мужчины - образ более молодой женщины. А 
в старости мужчина находит компенсацию в образе очень молодой девушки или даже 
ребенка.
 Анима также родственна животным, символизирующим ее особенности. Она может 
явиться в виде змеи, тигра или птицы. 
 Часто в сновидениях анима является центральной фигурой - это таинственное 
женское существо с качествами, которых нет н у одной женщины, известных спящему.
 Незнакомка как таковая описана в самих сновидениях, она обнаруживает свою 
природу во-первых, своей способностью видоизменяться и во-вторых: своей 
парадоксальной двусмысленностью. В ней играет каждый мыслимый оттенок значения, 
от наивысшего до нижайшего. Анима может быть эльфоподобна, то есть ей лишь 
отчасти свойствен человеческий облик. Она также может быт птицей, то есть 
полностью принадлежать природе, и может исчезать (то есть становиться 
бессознательным) из человеческой сферы (то есть сознания).
 АРХЕТИП МАТЕРИ
 Как и любой другой архетип, архетип матери обнаруживает практически 
безграничное разнообразие в своих проявлениях. Первыми по важности являются 
мать, бабушка, мачеха, свекровь (теща); далее идет любая женщина, с которой 
человек состоит в каких-то отношениях, например, няня, гувернантка или 
отдаленная прародительница. Затем идут женщины, которых мы называем матерями в 
переносном смысле слова. К этой же категории принадлежат богини, особенно 
Богоматерь, Дева, София. Множество вариаций архетипа матери обнаруживает 
мифология: мать, которая является в образе девушки в мифе о Деметре и Kope; или 
же мать, которая одновременно является и возлюбленной, как в мифе о Кибеле и 
Алисе.
 Другие символы матери в переносном смысле присутствуют вещах, выражающих цель 
нашего страстного стремления к спасению: paй, царство божье, небесный Иерусалим.
 Вещи, вызывающие у нас набожность или чувство благовения, такие как церковь, 
университет, город, страна, небо, земля, леса и моря (или какие-то другие воды),
 преисподняя и луна,  или просто какой-то предмет,- все они могут быть 
материнскими символами. Этот архетип часто ассоциируется с местам или вещами 
которые символизируют плодородие и изобилие: рог изобилия, вспаханное поле, сад.
 Он может быть связан со скалой, пещерой, деревом, весной, родником или с 
разнообразными сосудами, такими как купель для крещения, или цветами, имеющими 
форму чаши (роза, лотос). Магический круг, или мандала, ввиду его защитной 
функции, может быть формой материнского архетипа. С ним также ассоциируются по 
предметы: духовка, кухонная посуда и, конечно же, матка или что-либо подобной 
формы. Дополняют этот список многие животные, такие как корова, заяц, полезные 
животные в целом.
 Все эти символы могут иметь как позитивное, благоприятное значение, так и 
негативное, связанное со злом. Эту амбивалентность (двоякость) можно видеть в 
богинях судьбы Мойра, Граи, Норны). Злыми символами являются ведьма, дракон 
(любое животное или пресмыкающееся, такое как большая рыба или змея), могила, 
саркофаг, глубокие воды, смерть, привидения и домовые. Этот список, конечно, не 
полон
 С этим архетипом ассоциируются такие качества, как материнская забота и 
сочувствие; магическая власть женщины мудрость и духовное возвышение, 
превосходящее пределы разума; любой полезный инстинкт или порыв; все, что 
отличается, добротой, заботливостью или поддержкой и способствует росту и 
плодородию. Мать - главенствующая фигура там, где происходит магическое 
превращение и воскрешение, а также в подземном мире с его обитателями. В 
негативном плане архетип матери может означать нечто тайное, загадочное, темно; 
бездну, мир мертвых, все поглощающее, искушающее и отравляющее, т.е. то, что 
вселяет ужас и что неизбежно, как судьба. В Индии "любящей и страшной матерью" 
является парадоксальная Кали. Философия Санкхья тщательно разработала архетип 
матери и понятия  prakrli  материи) и приписала ему три основных атрибута: va, 
rajas, tamas: божество, страсть и темнота. Существует три наиболее важных 
аспекта матери: ее плодородное и доброжелательное божество, ее оргиастическая 
эмоциональность и ее стигийские глубины. 
 Образ матери мужской психологии по своему характеру полностью отличается от 
женского. Для женщины мать олицетворяет ее собственную сознательную жизнь, 
обусловленную полом. Но для мужчины мать олицетворяет нечто чуждое, нечто что 
ему все же предстоит испытать и что наполнено образам, скрыты в бессознательном.
 По этой причине образ матери у мужчины существенно отличается от образа матери 
у женщины. Для мужчины мать самого начала имеет явный символический смысл, чем, 
вероятно, и объясняется проявляющаяся у него сильная тенденция идеализировать 
ее. Человек идеализирует тогда, когда испытывает тайный страх быть изгнанным. 
Но то, чего он боится, есть бессознательное с его магическим влиянием".
 В то время как для мужчины мать имеет символическое значение, для женщины она 
становится символом только в ходе ее психологического развития. Опыт 
обнаруживает тот замечательный факт, что в мужской психологии господствует 
такой тип образа матери, как Урания (духовный) тогда как у женщины чаще всего 
встречается хтонический тип (или Мать-Земля).. В отличие от мужчины женщина 
может идентифицироваться непосредственно с Матерью- Землей. 
 Достоверным психологическим фактом является то, что как только мы касаемся 
этих идентификаций, мы входим царство парных противоположностей, где Единое 
неотделимо от Иного, от своей антитезы. 
 О ВОЗРОЖДЕНИИ
 Один из путей перестройки личности является изменение ее структуры. Обычно для 
адаптации с миром человек персонифицирует себя с личностью (маской). Каждое 
призвание, профессия или занятие имеют свою характерную персону. Общество 
навязывает определенный стиль поведения и человек старается вести себя в 
соответствии с ожиданиями окружающих. В этом таится главная опасность.
 Одежда Деяниры очень быстро приросла к его коже, и, как и в случае с Гераклом, 
требуется отчаянное решение, если человек собирается сорвать со своего тела 
хитон Несса и шагнуть в испепеляющий огонь бессмертия для того, чтобы вернуть 
себе свой настоящий облик. С небольшим преувеличением можно сказать, что 
персона-маска - это то чем человек не является на самом деле, но тот, кем он 
сам считает себя и кем его считают другие. В любом случае искушение быть таким, 
каким ты кажешься другим, очень велико, так как эта роль всегда вознаграждается.

 Существуют и другие факторы, которые могу овладеть личностью. Один из наиболее 
важных - так называемая его "подчиненная функция". Подчиненная функция 
практически идентична с темной стороной человеческой личности. Темнота, которая 
цепляется к каждой личности,- это дверь в бессознательное и ворота снов, откуда 
эти две неясные фигуры - тень и анима - входят в наши ночные видения или, 
оставаясь незримыми, завладевают нашим эго-сознанием. Человек, одержимый своей 
тенью, всегда вредит самому себе и попадает в свои же сети. Всякий раз, когда 
это возможно, он предпочитает производить неприятное впечатление на других 
людей. В конце концов удача навсегда отворачивается от него, потому что он 
живет ниже своего уровня и в лучшем случае только добивается того, что его не 
устраивает. И если порога, об который можно споткнуться' нет, то он непременно 
его для себя создаст и потом будет наивно верить что сделал что-то полезное.
 Одержимость, вызываемая анимой или анимусом, имеет иной вид. Прежде всего, эта 
метаморфоза личности придает выпуклость тем особенностям, которые являются 
характерными для противоположного пола: в мужчинах - женским, в женщинах - 
мужским. В состоянии одержимости оба образа теряют свою привлекательность и 
ценность, а сохраняются они только тогда, когда отворачиваются от мира и 
углубляются  в себя, когда служат мостом в бессознательное. Обращенная к миру 
анима - непостоянна, капризна, легко поддается настроениям, неуправляема, 
эмоциональна, временами ее посещают демонические интуиции, она склонна к 
жестокости, злобности, лживости, унынию, двуличию и мистике. Анимус - упрям, 
деспотичен, догматичен, спекулятивен, созерцателен,  он бесконечно толкует о 
принципах, придумывает законы; Часто он - реформатор, буквоед и спорщик. У 
обоих плохой вкус: анима окружает себя низкопоклонниками, а анимус позволяет 
посредственному мнению вводить себя в заблуждение. 
 Естественные трансформационные процессы дают о себе знать главным образом во 
сне. Символом возрождения является длительный процесс внутренней трансформации 
и перерождения в другое существо. Это "другое существо" является находящимся в 
на самих другим человеком. Это та более значительная и сильная личность, 
которая созревает внутри нас и с которой мы уже встречались в качестве 
внутреннего друга души. Вот почему всякий раз, когда находим в ритуале 
изображение друга или, мы чувствуем утешение. Эти взаимоотношения - тайна для 
научного интеллекта, ибо он приучен рассматривать их без всякого сочувствия. Но 
если бы он принял внимание чувства, то мы бы обнаружили, что это тот самый друг,
 которого бог солнца берет с собой на свою колесницу, как это изображается на 
надгробиях. Это представление о дружбе между двумя людьми является простым 
отражением внутренних процессов: оно обнаруживает наше отношение к этому 
внутреннему другу нашей души, в которого нас хотела бы превратить природа, к 
тому другому человеку, которым мы также являемся, но все же никогда не сможем 
стать им полностью. Мы похожи на близнецов один из которых смертен, а другой 
бессмертен, и которые не смотря на то, что они всегда вместе, не могут стать 
полностью одним. Трансформационные процессы стремятся приблизить их друг к 
другу, но наше сознание сопротивляется этому, так как другой человек кажется 
странным и жутким, и поэтому мы не можем привыкнуть к мысли, что не являемся 
полным хозяином своего собственного дома. Мы предпочитаем всегда быть "я" и 
ничем другим. Но мы стоим лицом к лицу с нашим внутренним другом или врагом, и 
то, является ли он нам другом или врагом, зависит от нас.
 Какая ужасная бездна сомнения разверзнется тогда? Какого сумасшествия мы 
должны тогда ожидать? Из всего этого можно заключить, что от возникающих 
образов богов лучше отказываться и что эго-сознанию лучше верить в свое 
собственное верховенство, чем продолжать "движение ассоциации". Можно также 
понять, почему внутренний друг так часто кажется нам нашим врагом, и почему он 
так далек, и голос его так слаб. Тот, кто близок к нему, "близок к огню".
 Что-то подобное мог иметь в виду один из алхимиков, который писал: "Выбери в 
качестве своего Камня того, благодаря которому коронуются короли, а целители 
исцеляют  своих больных, ибо он близок к огню". Алхимики проецировали 
внутренние явления на внешние образы, поэтому для них внутренний друг выступал 
в форме " Камня ", о котором "Золотой тракта" говорит: "Поймите вы, сыны 
мудрости, что этот безмерно драгоценный Камень кричит вам: "Защити меня, и я 
защищу тебя. Дай мне то, что мне принадлежит, чтобы я смог помочь тебе". К 
этому комментатор добавляет "Ищущий правды слышал, что Камень и Философ говорил 
как будто бы одним и тем же ртом". Философ - это Гермес, а Камень 
идентифицируется с Меркурием, латинским Гермесом.
 Символы трансформаций
 Всякий, кто подпадает в пещеру, т. е. потайное место, которое находится внутри 
каждого нас, или в лежащую за сознанием темноту, обнаруживает себя вовлеченным 
в сперва бессознательный процесс превращения. Проникая в бессознательное, он 
устанавливает связь со своей бессознательной сутью. Это может кончиться важным 
изменением личности в позитивном или негативном смысле. Трансформация часто 
интерпретируется как продление естественной продолжительности жизни, или как 
подлинное бессмертие. 
 Бессмертное существо рождается  из чего-то простого и забытого или из 
совершенно невероятного источника. Питательный характер субстанции, способной к 
трансформации или божественности, порожден многими легендами: Христос- хлеб, 
Осирис - пшеница, Мондамин - кукуруза. Символы соответствуют психическому факту,
 который с точки зрения сознания имеет значение только чего-то такого, что 
можно чему-то уподобить, с чем-то сравнить, а его действительная природа 
остается незамеченной. Символ рыбы непосредственно показывает это: 
"питательное" влияние бессознательных содержаний поддерживает жизненность 
сознания посредством беспрерывного притока энергии; само сознание не 
вырабатывает эту энергию. К трансформации способен лишь этот незаметный корень 
сознания который почти незримо (т. е. бессознательно) снабжает сознание своей 
энергией. Поскольку бессознательное дает нам ощущение чего-то чужеродного и 
отличного от эго, совершенно естественно, что его должен символизировать 
чужеродный знак. Таким образом, с одной стороны, этот символ совершен о 
незначителен, а с другой - значителен настолько, насколько и потенциально 
содержит в себе эту "круглую" полноту, которой не хватает сознанию. Эта 
"круглая" вещь - великое сокровище, которое спрятано в пещере бессознательного, 
и его персонификацией является это индивидуальное существо, которое 
представляет высший союз сознания и бессознательного. Этот образ заслуживает 
сравнения с Хираньягарбхой, Пурушей, Атманом мистическим Буддой. По этой 
причине Юнг решил на назвать это "самостью". Под этим понятием он понимает 
психическую всеобщность и в то же время некий центр, причем ни одно, ни другое 
не совпадает с эго, но включает его, подобно тому, как  большой круг заключает 
в себя меньший.
 Как утверждает Юнг ощущение бессмертия происходит из специфического ощущения 
расширения в пространстве и во времени.
 Проявление Духа 
 В сновидениях образ отца имеет "духовный" характер т.к. побуждает к 
утверждениям, действиям, склонностям, взглядам т. д., духовность которых вряд 
ли кто-то станет отрицать. У мужчин положительный отцовский комплекс очень 
часто приводит к легковерию по отношению к авторитетам и явной выраженной 
готовности склоняться перед всякого рода духовными догмами ценностями; в то же 
время у женщин он вызывает живейшее духовное вдохновение и заинтересованность. 
В сновидениях именно от фигуры отца исходят решающие убеждения, запрещения и 
мудрые советы. Незримость этого источник часто подчеркивается тем, что он 
заключается просто в авторитетном голосе, выносящем окончательные суждения. 
Поэтому это преимущественно фигура "мудрого старца", олицетворяющего духовный 
фактор. Иногда эта роль исполняется и "настоящим" духом, а именно, призраком 
умершего, реже - гротескными гномообразными фигурами или говорящими животными. 
Как показывает опыт, карликовые формы встречаются преимущественно у женщин. У 
обоих полов дух может также принимать форму мальчика или юноши. У женщин он 
соотносится с т.н. позитивным анимусом, который обозначает возможность 
сознательного духовного усилия. У мужчин его смысл определить не так просто. Он 
может быть позитивным; в этом случае он выражает "высшую " личность, самость 
или filius regius (Царский сын) , как его понимали алхимики. Но он также может 
быть негативным, где он обозначает детскую тень. В обоих случаях мальчик 
обозначает одну и ту же форму духа. Старик и мальчик гармонируют друг с другом. 
Эта пара занимает значительное о в алхимии в качестве символа Меркурия.
 Никогда не удается установить со стопроцентной определенностью, являются ли 
образы сновидений положительными в моральном смысле. Нередко они двуличны, если 
не откровенно злонамеренны. 
 Грандиозный план, в соответствии с которым строится бессознательная жизнь души,
 находится совершенно за пределам нашего понимания, так что нам никогда 
неведомо, не является ли какое-либо зло необходимым для того, чтобы посредством 
энантиодромии совершилось добро, и не приведет ли какое- либо добро ко злу. 
Иногда дух добропорядочности, рекомендуемый ап. Павлом, может заключаться при 
самых лучших намерениях не в чем ином, как в осторожном и терпеливо ожидании 
того, каким образом все сложится в конце концов.
 "Мудрый старец" приходи в сны под видом волшебника, доктора, священника, 
учителя, профессора, деда или в образе любой другой личности, имеющей  
авторитет. Архетип духа в форме человека, домового или животного всегда 
проявляется в ситуации, когда появляется  необходимость в проницательности, 
понимании, добром совете, решительности, умении планировать, а своих 
собственных ресурсов для этого не хватает. Архетип компенсирует это состояние 
духовного дефицита содержанием, которое восполняет пробел
 Часто в сказках старец задает вопросы типа: кто? Почему? откуда? куда?"' - для 
того, чтобы вызвать саморефлексию и мобилизовать моральные силы, а еще чаще он  
дает необходимый магический талисман - неожиданное и невероятное средство для 
достижения успеха, являющееся (как в хорошем, так и в плохом) одной из 
особенностей целостной личности. Но вмешательство старика - спонтанная 
объективация архетипа - оказывается жизненно необходимым, так как сознание само 
по себе уже не в состоянии подвести личность к той точке, где ей будет дана эта 
необычайная мощь. Поэтому не только в сказках, но и в жизни вообще необходимо 
объективное вмешательство архетипа, который согласовывает чисто аффективные 
реакции с цепочкой внутренних столкновений и осознаний. Это Приводит 
возникновению вопросов: Кто? Где? как? почему7 - и таким способом дается знание 
непосредственной ситуации, а также и ближайшей цели. Результатом становится 
озарение и распутывание фатальных конфликтов, которое часто имеет характер 
определенно магический - переживание, небезызвестное психотерапевтам.
 Тенденция старца будить мышление также имеет форму убеждения людей в 
необходимости "отложить решение до следующего утра". Так, он говорит девочке, 
которая ищет своих потерянных братьев: "Ложись, утро вечера мудренее". Он 
помогает герою пройти через трудную ситуацию, в которую попал по своей вине, 
или, по крайней мере, помогает ему добыть такие сведения, которые пригодятся 
герою в его странствиях. Он помогает общаться с животными, особенно с  птицами. 
Старец знает, какая дорога ведет к цели и показывает се герою. Он предупреждает 
о подстерегающих опасностях и снабжает средствами, необходимыми для того, чтобы 
встретить их во всеоружии. 
 Во снах может появляться образ Лешего. Он выступает здесь как растительное и 
древесное божество, которое главенствует в лесах, а через русалок связано и с 
водой, что ясно показывает  его связь с бессознательным, ибо последнее часто 
выражается посредством символов леса и воды. Равным образом связь с 
бессознательным существует и когда старик появляется в образе гнома.
 ТРИКСТЕР
 Если рассматривать трикстера как параллель индивидуальной тени, возникает 
вопрос: можно ли  тенденцию к осмысленности наблюдать также у субъективной и 
личной тени. Поскольку тень свободно появляется в феноменологии сновидений в 
форме определенного образа, мы можем ответить на вопрос положительно: тень, 
хотя она и является по определению отрицательным образом, порой имеет явные и 
четко различимые черты и ассоциации, которые указывают на совершенно иное 
основание так, словно бы под не располагающей внешностью она прятала значимое 
содержание Это подтверждается опытом; но еще более важно то, что за этими 
скрытыми [содержаниями] обычно оказываются нуминозные образы. Ближайшим образом,
 стоящим за тенью, является анима. .
 Понятия психологии комплексов, по сути, являются не рассудочными 
формулировками, а наименованиями определенных сфер опыта, и хотя их можно 
описать, они остаются мертвыми и ничего не говорящими любому, кто их не пережил.
 Так, я заметил, что обычно люди не испытывают трудностей, пытаясь обрисовать 
себе, что подразумевается под тенью, даже если они предпочитают латинский или 
греческий жаргон, который звучит более "научно". Но понять, что такое анима, 
стоит им огромных усилий. Они принимают ее довольно легко, когда она появляется 
в романах или в качестве кинозвезды, но совершенно не воспринимают ее, когда 
дело доходит до роли, которую она играет в их собственной жизни, потому что она 
суммирует все, больше чего человеку никогда не достичь и к чему он никогда не 
перестанет стремиться . По этой причине с ней всегда связано эмоциональное 
возбуждение. Степень бессознательного, с которой сталкиваешься в этой связи, 
мягко говоря, поразительна. Поэтому практически невозможно заставить мужчину, 
который боится своей женственности, понять, что подразумевается под анимой.
 Тень может быть осознана только через взаимоотношения с партнером, анима же и 
анимус - только через отношения с партнером противоположного пола, ибо лишь 
внутри таких взаимоотношений начинают действовать их проекции. Признание анимы 
у мужчины создает триаду, одна треть которой трансцендентна: триада состоит из 
мужчины-субъекта, противоположного ему субъекта-женщины, и трансцендентной 
анимы. У женщины ситуация обратна. Недостающим четвертым элементом который 
превратил бы триаду в тетраду, у мужчины будет архетип Мудрого Старца (мною 
здесь не обсуждавшийся), а у женщины - Хтонической Матери. Все четыре элемента 
вместе образуют наполовину имманентную и наполовину трансцендентную тетраду - 
архетип, который я называю брачным кватернионом
 Крайне важно, чтобы эго укоренилось в мире сознания и чтобы сознание 
усиливалось весьма тщательной адаптацией. Для этих целей в моральном плане 
очень полезны такие добродетели, как внимательность, совестливость, терпение и 
т.п., а в интеллектуальном плане - старательное наблюдение за симптоматикой 
бессознательного и объективная самокритичность.
 Возможно два дисгармоничных развития: 
 * в первом случае реальность нужно защищать от архаического, "вечного" и 
"вездесущего" состояния сна; 
 рекомендуется мобилизация всех позитивных качеств,
 * во втором - сон отвоевывает себе место за счет мира сознания
 самонадеянность эго может быть ослаблена только моральным поражением. Оно 
необходимо, ибо иначе никогда не будет достигнута средняя степень скромности, 
существенно важная для поддержания баланса. Дело не в том, чтобы ослабить 
мораль саму по себе, но в том, чтобы приложить моральные усилия в другом 
направлении. Например, недостаточно совестливый человек должен сделать 
моральное усилие дабы исправить свой недостаток; но для того, кто неплохо 
укоренился в мире благодаря собственным усилиям, будет большим моральным 
достижением нанести поражение своим добродетелям, ослабив связи с миром и 
действенность собственной адаптации. 
 Так что, когда и предлагаю понимать обнаруживаемые нами в себе импульсы как 
"божью волю", я стараюсь подчеркнуть, что в них надо видеть не произвольное 
желание и воле изъявление, а некие абсолютные величины, с коими нужно научиться 
правильно обращаться. Воля способна лишь частично контролировать их. Она в 
состоянии подавить их, но не изменить их природу, и то, что было однажды 
подавлено, выплывает снова, в другом месте и в измененной форме, но на этот раз 
- нагруженное раздражением, превращающим ранее безобидный природный импульс в 
нашего врага.
 Фигура Христа не так проста и недвусмысленна, как хотелось бы. Христос имеет 
несколько символов или "аллегорий", общих с дьяволом. В их числе Юнг называет 
льва, змею (coluber, "гадюку"), птицу (дьявол = nocturna avis [ночная птица] ), 
ворона, (Христос = пусtiсоrax, "ночная цапля"), орла и рыбу, драконы, скорпионы,
 лисы, кошки, мыши. Следует также заметить, что Люцифер, Утренняя Звезда, 
обозначает как дьявола, так и Христа. Наряду со змеей, рыба - одна из 
древнейших аллегорий. Стоит хотя бы только упомянуть возрождение в купели, где 
принимающий крещение плавает, подобно рыбе .
 Мифологические Beликие Матери обычно опасны для своих сыновей. Это выражается 
символом рыб, например упоминается изображение рыб на раннехристианском 
светильнике, где одна рыба поедает другую. Название самой яркой звезды 
созвездия Южной Рыбы -Фомальхаут, "рыбий рот" - может интерпретироваться именно 
в таком смысле, подобно тому, как в соответствующем символизме всевозможные 
формы поглощающей вожделение приписываются рыбам, считающимся "честолюбивыми, 
похотливыми, прожорливыми, алчными, развратными" - короче говоря, служащими 
эмблемой мирского тщеславия и земных наслаждений. Этими своими дурными 
свойствами они более всего обязаны своей взаимосвязью с богиней материнства и 
любви: Иштар, Астартой, Атаргат или Афродитой. В качестве планеты Венера 
проходит высшую точку в зодиакальном знаке Рыб. Таким образом, и в 
астрологической традиции, и в истории символов, рыбы всегда наделялись 
указанными отрицательными качествами; но они же, с другой стороны, всегда 
претендовали на особое значение высшего свойства. Подобные притязания, по 
крайней мере астрологии, основаны на том факте, что всякий родившийся под 
знаком Рыб с большой вероятностью может стать рыбаком или мореплавателем, то 
есть завладеть рыбами или господствовать над морем.
 Рыбы представляют мать и сына, ими уже неявно подразумевается трагедия ранней 
смерти сына и его воскресения. Как двенадцатый знак Зодиака, Рыбы обозначают 
конец астрологического года, но также и новое начало. 
 Таким образом, астрологические характеристики рыбы соединяют существенные 
компоненты христианского мифа: во-первых, это крест; во-вторых, моральный 
конфликт и расслоение фигуры Христа и Антихриста; в-третьих, мотив сына 
девственницы; в- четвертых, классическая трагедия матери и сына, в- пятых, 
опасность при рождении; в-шестых, мотив спасителя и  целителя. 
 Иудейская "чаша благословения" иногда украшалась изображениями рыб, поскольку 
рыбы служат пищей блаженных в Раю. Чашу клали покойнику в могилу, как 
погребальный дар. Рыбы получили широкое распространение в качестве надмогильных 
символов. Христианская рыба чаще всего встречается именно в такой связи. 
Набожные израильтяне, живущие в "воде учения", уподобляются рыбам. 
 Амбивалентные позиции в отношении рыбы указывают на двойственность ее природы. 
С одной стороны, она является нечистой и служит эмблемой ненависти, с другой же,
 она выступает объектом поклонения. Кажется, она даже рассматривалась в 
качестве символа души, насколько можно заключить из росписи на одном из 
позднеэллинистических саркофагов. Мумия здесь возлежит на носилках в форме 
льва; под носилками находятся четыре сосуда - канопа, крышки которые изображают 
четырех сыновей Гора. Три из них имеют головы животных, четвертый - голову 
человека. Над мумией парит рыба вместо обычной птицы- души. Рисунок не 
оставляет ,сомнения в том, что рыба эта - "оксиринх", или усач, один из трех 
видов рыб, вызывавших наибольшее отвращение: считалось, что усач съел фаллос 
Осириса, когда тот был расчленен Тифоном (Сетом). Рыбы-усачи были посвящены 
Тифону, коим представлена "та часть души, которая страстна, импульсивна, 
иррациональна и свирепа". Из-за своей прожорливости, рыбы в средние века 
рассматривались как аллегория осужденных.
  Таким образом, "рыба" зла совпадает с нашими необузданными и, по всей 
видимости, не поддающимися обузданию склонностями.
 Лес, погружающийся в тьму и переходящий в доисторические заросли, означает 
вступление в область бессознательного. Округлый пруд с медузой в нем 
репрезентирует трехмерную мандалу - самость, целостность как цель, указываемую 
"архаическим устремлением", магнетический север, позволяющий путнику 
ориентироваться в "мирском море".
 Берегом реки представлен порог бесознательного. 
 Рыбная ловля - интуитивная попытка уловить бессознательные содержания (рыб). 
 Серебро и золото на языке алхимии означают женское и мужское; это  аспект 
гермафродитизма рыбы, указывающий на то, что она есть сплетение 
противоположностей. Она также создает магическое воодушевление. 
 Рыба представляет собой "чудесную пишу", евхаристическую трапезу совершенных. 
 Битвой представлен конфликт противоположностей, возможно, конфликт между 
сознанием и тенью. 
 Древний образ Бога. "Бог есть круг, центр которого везде, а окружность нигде". 
Мотив совпадения первого с четвертым давным-давно был высказан в аксиоме девы 
Марии: "одно становится двумя, два становая тремя, а из третьего возникает 
Единое как четвертое".
  Хорошо известным символом Бога является круг; то же (в определенном смысле) 
относится к кресту, ко всем формам кватеркиона, например, видению Иезекииля, 
"Царь Славы" окружении четырех евангелистов, гностическим символам Барбело 
("Бог в четырех") и Колорбас ("все четыре"); к дуальности (дао, гермафродит, 
отец - мать); наконец, к человеческим формам.
 Спасителя (Христа) можно с одинаковым правом интерпретировать и как рыб как 
змею; рыбой он являечся, поскольку восстал из неведомых глубин, змеей - 
поскольку он таинственным образом вышел из тьмы. Рыбы и змеи представляют собой 
излюбленные символы для описания психических событий и переживаний, совершающих 
внезапный прорыв из бессознательного и обладающих либо устрашающим, либо 
искупляющим эффектом. На степень бессознательности указывают теплокровные либо 
холоднокровные позвоночные всех видов и даже беспозвоночные. Фактически, змея 
символизирует "хладнокровные", не- человеческие психические содержания и 
тенденции, природа которых может быть как абстрактно интеллектуального, так и 
конкретного животного характера - это - вне- человеческие свойства в человеке.
 Змея приходит спонтанно, ко всеобщему удивлению; она зачаровывает; ее 
вперившийся фиксированный взгляд не относится ни к чему конкретно; ее кровь 
холодна, и человеку она чужда; она переползает через спящего, а затем он 
находит ее в своем ботинке или в кармане. Она служит выражением его страха 
перед всем нечеловеческим и его почтением ко всему возвышенному, выходящему за 
рамки человеческого кругозора. Она - нижайшее (дьявол) и высочайшее (сын Божый, 
Логос, Нус, Агатодаймон). Присутствие змеи действует устрашающе; ее находят в 
неожиданных местах и в непредвиденное время. Как и рыба, она воплощает тьму 
неизмеримой глубины, пучину вод, лес, ночь, пещеру. Змея - не аллегория и не 
метафора, ибо ее особенная форма символична сама по себе; важно отметить, что 
именно "Сын" имеет форму змеи, а не наоборот: змея не означает "Сын".
 Все "шокирующие" сюрпризы, в избытке содержащиеся в сновидениях, всегда надо 
понимать иносказательно, пусть они даже и будут облечены в чувственную 
образность, не останавливающуюся ни перед каким шутовством и ни перед какими 
непристойностями. Такие образы не должны оскорблять наше восприятие поскольку 
они не наделены на это. Они представляют собой как бы запинающиеся попытки 
выразить некое ускользающее значение, завладевшее вниманием сновидца.
 Символы целостности:
 * Геометрические структуры, содержащие элементы круга или кватерниона;
 * это - квадратные фигуры, поделенные на четыре части или приобретающие форму 
креста;
 *  Эта также могут быть четыре объекта или лица соотносящиеся друг с другом 
либо по значению, либо по способу упорядочения;
 * число "восемь"  будучи удвоением числа "четыре". Особым вариант мотива 
четырехсоставности оказывается дилемма 3+1. Число 12 "двенадцать" (Зх4) 
представляется входящим в тот же ряд в качестве разрешения дилеммы;
 * Число "три" можно считать относительной целостностью, поскольку обычно им 
представлена либо духовная целостность, являющаяся порождением мысли как, 
например, Троица, - либо целостность инстинктивная, хтоническая, подобная 
триадической природе богов подземного мира.
 * Производным от мотивов круга и кватерниона выступает символ геометрически 
сформированного кристалла и чудодейственного камня. Аналогия ведет к городу, 
замку, церкви, дому, и сосуду.
 *  Еще один вариант символа колесо.
  Вода в современных снах и видениях выступает в виде голубой поверхности, в 
которой отражается небо, в виде озера, четырех рек (например Швейцария как 
сердце Европы, с реками Рейном, Тичино, Роной и Инном, или же - сад Эдема, с 
реками Гихоном, Писоном, Хиддекелем и Евфратом), в виде исцеляющей воды, 
освященной воды и т.д. Иногда вода ассоциируется с огнем или даже комбинируется 
с ним, как огненная вода (вино, алкоголь).
 Как круг контрастирует с квадратом, так и кватернион контрастирует с мотивом 3 
+ 1, а позитивная, прекрасная, добрая, достойная любви и восхищения 
человеческая фигура - с демоническим, незаконорожденным существом, негативным, 
уродливым, злым, достойным презрения и служащим объектом страха. Устрашающие 
фигуры могут быть вызваны к жизни именно тем страхом, который сознание 
испытывает перед бессознательным. Не следует недооценивать важность сознания; а 
потому, рекомендуется хотя бы некоторой степени устанавливать причинную связь 
противоречивых проявлений бессознательного с сознательной позицией. Однако же, 
сознание не следует и переоценивать, поскольку опыт дает в наше распоряжение 
слишком многие неопровержимые доказательства автономности компенсаторных 
бессознательных процессов, лишающие нас права искать источник подобных 
антиномий исключительно в сознании. Между сознанием и бессознательным имеется 
своего рода "соотношение неопределенности", ибо наблюдатель неотделим от 
предмета наблюдения и всегда вносит в него возмущения самим действием своего 
наблюдения. Иными словам строгое наблюдение за бессознательным наносит ущерб 
наблюдению за сознанием; столь же верно и обратное.
 Самость способна выступать во всех формах, от высочайшей до наинежайшей, при 
условии, что эти формы будут, в виде некоего даймониона, выходить за рамки 
эго-линости, трансцендировать ее. Самость также обладает собственным 
териоморфным символизм. Наиболее распространенные образы такого рода в 
современных сновидениях - слон, лошадь, бык, медведь, белая и черная птицы, 
рыбы и змеи. Иногда попадаются  черепахи, улитки, пауки и жуки. Растительные 
символы цветок и дерево. Из числа неорганических объектов, наиболее 
распространены гора и озеро.
 При наличии недооценки сексуальности, самость символизируется фаллосом. 
Недооценка здесь может состоять как в обычном подавлении, так и в открытой 
девальвации.