действительности. 
 Таким образом не важно, относится ли метафора сновидения к  солнцу или луне, 
отцу и матери, сексуальности, огню или воде; все, чего он требует,- это 
очертить границы и дать приблизительное описание бессознательного ядра значения.
  Его основной смысл никогда не был и не будет сознательным. Он был и остается 
предметом интерпретации, причем всякая интерпретация, которая каким-то образом 
приближалась к скрытому смыслу (или, с точки зрения научного интеллекта, 
абсурду, что то же самое), всегда, с самого начала, претендовала не только на 
абсолютную истинность и действительность, но также требовала безропотного 
повиновения, уважения и религиозной преданности. Архетипы (мыслеформы) всегда 
были и по-прежнему остаются живыми психическими силами, которые требуют чтобы 
их восприняли всерьез и которые странным образом утверждают свою силу. Они 
всегда несли защиту и спасение, а их разрушение приводит к "потере души", 
известной нам из психологии дикарей (древних). Более того, они неизменно 
являются причинами невротических и даже психотических расстройств, которые 
проявляют себя подобно физическим органам или функциональным системам органов, 
которыми пренебрегают или с которыми плохо обращаются.
 Архетипическое содержание выражает себя, прежде всего посредством метафор. 
Если такое содержание говорит о солнце и отождествляет с ним льва, короля, клад 
золота, охраняемый драконом, или силу, способствующую жизни и здоровью человека,
 то это ни одно и ни другое, но неизвестное третье, которое находит более или 
менее адекватное выражение во всех этих сравнениях и тем не менее - к 
нескончаемой досаде интеллекта - остается неизвестным, и его невозможно 
подвести под формулу. По этой причине научный интеллект всегда склонен к 
важничанью своей просвещенностью в надежде изгнать этот призрак раз и навсегда. 

 Наши сновидения постоянно выражают вещи, находящиеся за пределами 
сознательного понимания. Мы получаем сообщения и интуитивные догадки из 
неизвестных источников. Страхи, настроения, планы и надежды приходят к нам без 
видимых причин. Эти реальные переживания лежат основании того чувства, что мы 
знаем о себе очень мало, а также в основании тягостного предположения о том, 
что у нас в запасе, возможно, есть неожиданности для самих себя.
 В сновидениях как и в мифологии образ младенец выполняет роль, равносильную 
роли девушки, достигшей брачного возраста, Коры, и матери. Они, как любая 
другая возможная форма бытия, суть также проявления Божественного.
 В простой ситуации часто возникает покинутость новорожденного младенца 
проявляющаяся в двух вариантах: в первом - мать и ребенок покинуты; в другом - 
младенец одинок в жестоком и первобытном мире. Младенец показывается в виде 
описания божества - ребснка и гиганта в одно и то же время,- плывущего в 
пустынном мировом океане. Младенец очень часто возникает из водной или лесной 
стихии.
 Метафора восхода солнца, зарождения жизни, возникновения чего-либо нового и 
возникновения новорожденного младенца взаимосвязаны и равны: мир сам 
рассказывает о своем происхождении, рождении и детстве. Мир и высшее Я 
рассказывают о том, что есть в мире и что является в этом мире истинным.
 Часто младенец сотворен по Христианскому образцу; чаще однако он развивается 
из более ранних исторических слоев из древних животных например:
   ( Крокодилы, драконы, змеи, обезьяны.
 Иногда младенец появляется в чашечке цветка или золотого яйца, в сновидениях 
может появиться как сын или дочь спящего или как мальчик, юноша или девушка, 
иногда он имеет экзотический вид по происхождению, может быть более космическим,
 окруженный звездной короной; или же это сын короля либо ребенок ведьмы, 
обладающий демоническими свойствами.
 Одна из существенных черт младенца это то, что он представляет возможное 
будущее.
 Если в сновидении мотив "сокровища, которые трудно найти", мотив младенца 
исключительно разнообразен и принимает самые разные формы:
 ( Драгоценный камень, жемчужина, цветок, чаша, золотое яйцо, золотая  сфера, 
четверица.
 Изначальная стихия - вода, - понимаемая как лоно, грудь матери и как колыбель 
является подлинно мифологическим образом, часто проявляемых в сновидениях, 
изобразительным единством, надслснным смыслом не допускающим дальнейшего 
анализа. В Христианстве говорится о матери по имени Гера-Пеге-Мирия, беременной 
богом-младенцем, которого она вынашивала в своей утробе как в море, подобно 
тысячекратно загруженному кораблю.
  Море - излюбленный символ для бессознательного, мать всего живого.
 Подобно лону матери безграничная вода является органической частью образа 
Предвечного Младенца. В индий мифологии это отношение особенно подчеркнуто. В 
священной легенде Матсья-пурана, Ману первый человек, говорит Вишну, принявшему 
образ рыбы: "Как этот мир, принявший форму лотоса, произошел от твоего пупка в 
эпоху лотоса, когда ты лежал в мире-океане? Ведь ты лежал спящим с 
лотосом-пупком в мире-океане; как в те далекие времена боги-пророки возникли в 
твоем лотосе, вызванные твоим повелением?" .Предвечный Младенец, именуемый 
здесь Вишну, таким образом, является рыбой, зародышем и лоном одновременно. 
Именно такая "рыба", которая одновременно вынашивает детей и юношей и сама 
является изменчивой формой бога-младенца, известна древнегреческой мифологии. 
Греки называли ее "утробным зверем" и почитали выше иных обитателей глубин, 
словно бы признавая в ней способность океана вынашивать детей. Это существо - 
дельфин (в переводе -  "матка"), животное, посвященное Аполлону, который именно 
в этой связи сам назван Аполлоном Делъфийским.