признавать свое бессознательное и его продукты и ими заниматься. Христианская 
сфера, как и всякая замкнутая религиозная форма, отличается несомненной 
тенденцией сколь возможно подавлять бессознательное в индивиде, тем самым 
парализуя и его фантазию. Вместо того религия дает нерушимые символические 
формы мировоззрения, долженствующие полноценно заменять бессознательное 
индивида. Символически выраженные понятия всех религий суть образования 
бессознательных процессов в типической общеобязательной форме. Религиозное 
учение дает, так сказать, исчерпывающие сведения о «начале и конце мира» и об 
области по ту сторону человеческого сознания. Везде, где мы можем проследить 
возникновение какой-либо религии и проникнуть до ее первоисточников, мы видим, 
что образы религиозного учения притекают к его основателю в виде откровений, то 
есть как конкретизированное выражение его бессознательной фантазии. Формы, 
всплывающие из недр его бессознательного, он провозглашает общезначимыми, таким 
образом заменяя ими индивидуальные фантазии своих последователей. Евангелие от 
Матфея сохранило отрывок из жизни Христа, подтверждающий вышесказанное: в 
истории искушения мы видим, как идея царствования, всплывая из недр 
бессознательного, встает перед основателем религии как видение дьявола, 
предлагающего ему власть над царствами земными. Если бы Христос не понял своей 
фантазии и принял ее конкретно, то есть буквально, то на свете было бы одним 
сумасшедшим больше, и только. Но он не принял конкретизма своей фантазии и 
вступил в мир как царь, которому подвластны небесные царства. Поэтому он и не 
стал параноиком, что доказывает уже его успех. Мнения о патологических 
элементах в психологии Христа, высказываемые некоторыми психиатрами, не что 
иное, как смешная и пустая рационалистическая болтовня, далекая от понимания 
подобных процессов в истории человечества.
   Форма, в которой Христос представил миру содержание своего бессознательного, 
была принята и объявлена общеобязательной. Вследствие этого все индивидуальные 
фантазии утрачивали всякую значимость и ценность — более того: провозглашались 
ересью и подвергались преследованию, как показывает нам история гностического 
течения и судьба всех позднейших еретиков. В том же самом смысле говорит и 
пророк Иеремия (23, 16):
   16. Так говорит Господь Саваоф: не слушайте слов пророков, пророчествующих 
вам, — они обманывают вас, рассказывают мечты сердца своего, а не от уст 
Господних.
   25. Я слышал, что говорят пророки, Моим именем пророчествующие ложь. Они 
говорят: «мне снилось, мне снилось».
   26. Долго ли это будет в сердце пророков, пророчествующих ложь, 
пророчествующих обман своего сердца?
   27. Думают ли они довести народ Мой до забвения имени Моего посредством снов 
своих, которые они пересказывают друг другу, как отцы их забыли имя Мое из-за 
Ваала?
   28. Пророк, который видел сон, пусть и рассказывает его как сон; а у 
которого Мое слово, пусть говорит Мое слово верно. Что общего у мякины с чистым 
зерном? говорит Господь.
   То же самое мы видим и на заре христианства, когда епископы ревностно 
трудились над искоренением деятельности индивидуального бессознательного среди 
монахов. Особенно ценны сведения по этому вопросу, которые дает нам архиепископ 
Афанасий Александрийский в своей биографии Св. Антония. В этом своем сочинении 
он рассказывает, в назидание своим монахам, о призраках и видениях, опасностях 
души, одолевающих человека, в одиночестве предающегося молитве и посту. 
Афанасий поучает монахов, как ловко дьявол умеет облекаться в разные формы с 
целью довести святых мужей до падения. Понятно, что дьявол не что иное, как 
внутренний голос самого отшельника, взывающий из недр его бессознательного, 
голос возмущения против насильственного подавления индивидуальной природы. 
Привожу ряд буквальных цитат из этой труднодоступной книги. Эти цитаты дают нам 
яркую картину того, как бессознательное систематически подавлялось и 
обесценивалось:
   «Бывают времена, когда мы никого не видим, а между тем слышим шум, 
производимый работой, работой дьявола, и кажется тогда, словно кто-то громким 
голосом поет песнь; а иногда мы как бы слышим слова из Священного Писания, и 
кажется, словно живое существо повторяет эти слова, и слова эти подобны тем, 
которые мы слышим, когда кто-нибудь читает вслух из Книги (Библии). Бывало и 
так, что они (дьяволы) насильно поднимали нас с постели на ночную молитву и 
понуждали нас вставать. Они же вводили нас в заблуждение, принимая облик 
монахов или появляясь в образе печалующихся (то есть отшельников). Они подходят 
к нам, словно пришли издалека, и говорят слова, способные смутить и ослабить 
понимание малодушных: «Существует теперь закон над всяким творением, что мы 
любим опустошение, но по воле Божией мы не могли проникнуть в наши дома, когда 
мы пришли к ним, чтобы сотворить правое». А когда им такой прием не удается, то 
они одну ложь заменяют другой и говорят: «Как можешь ты жить? Ведь ты согрешил 
и дела твои неправедны во многом. Неужели ты думаешь, что Дух не открыл мне, 
что ты сделал? Или ты полагаешь, что я не знаю, что ты поступил так или иначе?» 
И если простодушный брат, услышав такие вещи, почувствует внутри себя, что он 
действительно поступил так, как говорит злой дух, и если он не знает лукавства 
дьявола, то дух его тотчас же смутится и, впав в отчаяние, он вновь подпадает 
греху. Не следует нам, мои возлюбленные, пугаться таких вещей; однако мы должны 
бояться, когда дьяволы заговорят о том, что правда: тогда мы должны бранить их 
беспощадно. Будем же бдительны, дабы не вслушиваться в их слова, даже если они 
говорят слова правды. Ведь было бы срамом для нас, если бы нашими учителями 
стали те, что восстали на Бога. Вооружимся же, о братья мои, облечемся в броню