на большое расположение моего читателя, если я желаю, чтобы меня правильно 
поняли. Было бы сравнительно просто, если бы каждый читатель знал сам, к какой 
категории он принадлежит. Но определить, к какому типу принадлежит человек, 
оказывается делом весьма трудным, в особенности если речь идет о нас самих и о 
нашем самоопределении. Суждения о собственной личности всегда чрезвычайно 
трудны. Затемнение суждений о себе встречается так часто потому, что каждому 
выраженному типу свойственна особая тенденция к компенсации односторонности 
своего типа, — тенденция биологически целесообразная, ибо она вызвана 
стремлением поддержать психическое равновесие. Благодаря компенсации возникают 
вторичные характеры или типы, представляющие собой картину чрезвычайно 
загадочную, — разгадать ее подчас бывает настолько трудно, что иногда 
склоняешься даже к отрицанию и самого существования типов и ограничиваешься 
признанием одних лишь индивидуальных различий.
   Все эти затруднения я должен подчеркнуть для оправдания некоторой 
своеобразности в своем дальнейшем изложении. Со стороны, конечно, может 
показаться, что проще всего было бы описать пару конкретных случаев, расчленить 
их и поставить рядом. Но каждому человеку присущи оба механизма, экстраверсии и 
интроверсии, и лишь относительный перевес того или другого определяет тип. 
Чтобы придать картине необходимый рельеф, пришлось бы ее сильно ретушировать, а 
это ведет уже к более или менее благочестивому обману. К этому присоединяется 
еще и чрезвычайная сложность психологической реакции человека — эта реакция 
столь сложна и многообразна, что мне вряд ли удалось бы в полной мере и 
абсолютно верно изобразить ее. Поэтому я вынужден ограничиться изложением 
принципов, выведенных мной из множества единичных фактов, которые мне 
приходилось наблюдать. При этом речь идет не об априорной дедукции, как это 
может показаться, а о дедуктивном изложении эмпирически приобретенных взглядов 
и прозрений (инсайтов). Такое проникновение в суть положения дел, как я надеюсь,
 послужит некоторому разъяснению дилеммы, которая не только в аналитической 
психологии, но и в других областях науки, равно как и в личных отношениях между 
людьми, вела и продолжает вести к недоразумениям и раздорам. Отсюда выясняется, 
почему существование двух различных типов есть, собственно, уже давно известный 
факт, который в той или другой форме уже давно известен и наблюден знатоками 
человеческой природы и отрефлектирован глубокими мыслителями, в частности Гете, 
могучей интуицией которого данный факт воспринимается как общий принцип систолы 
и диастолы. Термины и понятия, под которыми понимался механизм интроверсии и 
экстраверсии, очень различны и всегда приспособлены к точке зрения 
индивидуального наблюдателя. Несмотря на различие формулировок, мы постоянно 
видим один и тот же общий принцип в основном понимании вопроса, а именно: в 
одном случае движение интереса направлено на объект, а в другом случае оно 
отвращается от объекта и направляется к субъекту, на его собственные 
психические процессы. В первом случае объект действует на тенденции субъекта 
подобно магниту: объект притягивает их и в значительной мере обусловливает 
субъекта, — более того, он настолько отчуждает субъекта от самого себя, так 
изменяет его качества в смысле приравнения к объекту, что можно подумать, будто 
объект имеет большее и в конечном счете решающее значение для субъекта, будто 
полное подчинение субъекта объекту является, в известной мере, абсолютным 
предопределением и особым смыслом жизни и судьбы. Во втором случае, наоборот, 
субъект является и остается центром всех интересов. Создается впечатление, 
будто вся жизненная энергия направлена в сторону субъекта и поэтому, всегда 
препятствует тому, чтобы объект приобрел какое бы то ни было влияние на 
субъекта. Кажется, будто энергия уходит от объекта, будто субъект есть магнит, 
стремящийся притянуть к себе объект.
   Такое противоположное отношение к объекту очень трудно определить и описать 
в удобопонятной и ясной форме — мы при этом рискуем дойти до совершенно 
парадоксальных формулировок, которые могут скорее затемнить, нежели разъяснить 
вопрос. В самых общих чертах можно было бы сказать, что интровертная точка 
зрения есть та, которая всегда и при всех обстоятельствах стремится поставить 
эго и субъективный психологический процесс над объектом или, по крайней мере, 
утвердить их по отношению к объекту. Такая установка придает поэтому ценность 
субъекту большую, чем объекту. Следовательно, уровень ценности объекта всегда 
будет ниже уровня ценности субъекта — объект, таким образом, имеет лишь 
второстепенное значение — можно даже сказать, что он подчас является лишь 
внешним объективным знаком для субъективного содержания, так сказать, 
воплощением идеи, причем существенным всегда остается сама идея — или же объект 
является предметом какого-либо чувства, причем, однако, главную роль играет 
переживание чувства, а не сам объект в его собственной реальности. 
Экстравертная точка зрения, напротив, ставит субъекта в подчинение объекту, 
причем объекту принадлежит преобладающая ценность. Субъект имеет всегда 
второстепенное значение, и субъективный процесс иногда даже мешает или является 
лишним придатком к объективным событиям. Ясно, что психология, исходящая из 
этих противоположных точек зрения, должна разделиться на две части, 
диаметрально противоположные по своему ориентированию. Одна рассматривает все 
под углом зрения своей собственной ситуации, а другая — под углом зрения 
объективных событий.
   Эти противоположные установки — не что иное, как противоположные механизмы: 
в одном случае диастолическое расширение, выход из себя к объекту и его захват, 
в другом — систолическая концентрация и отделение энергии от захваченного 
объекта. Каждому человеку свойственны оба механизма, а соединение их является 
выражением его естественного жизненного ритма — и, наверное, не случайность, 
что Гете образно выразил этот ритм понятием, характеризующим сердечную